– Тогда уж поедем вместе, – сказал Цензорий.
– Нет. Твое место здесь. Возглавишь командование войсками, –
возразил Аэций. – Со мной поедет Литорий. У него две сотни
ветеранов в новеньких золотых доспехах. Пусть в Равенне думают, что
это личная охрана магистра армии или как они её называют –
букелларии. А ты с остальными отправляйся в Галлию, это сейчас
важнее. Если что-то пойдет не так, я дам тебе знать.
– Буду ждать сигнала, магистр, – по-военному четко ответил
комит, понимая, что время дружеской перепалки прошло. Оспаривать и
дальше решение командира он не решился, но было видно, что оно ему
вовсе не по душе.
Осень 431 г. Равенна
Усталый, в запыленной одежде, на зубах скрипит дорожный песок –
таким Аэций явился в окутанную утренней дымкой Равенну на северное
побережье Италии.
Равенна в те дни представляла собой надежно укрепленную
цитадель, окруженную непроходимыми топями и дремучими сосновыми
лесами. Столицей Западной Римской Империи она стала недавно и еще
не успела как следует освоиться с новой ролью. Вновь выстроенные
роскошные здания соседствовали с лачугами. Изысканный аромат
благовоний перебивался запахом рыбы и вонью помойных ям. На уличных
перекрестках то и дело встречались разодетые представители римской
знати, желавшие показать своё превосходство, и местные богатеи,
считавшие глупостью тратиться на дорогие одеяния. Аэций выглядел
чужаком и для тех, и для других. Потрепанная кожаная броня заменяла
ему одежду. На ногах красовались сшитые в Норике сапоги.
Отороченная запыленным мехом накидка прикрывала могучие плечи.
Подъехав к императорским казармам в сопровождении нескольких
букеллариев, он оставил лошадь и, назвав свое имя подбежавшим
дозорным, велел немедленно подозвать к нему начальника стражи.
– И принесите воды, – добавил он хрипло, чувствуя, что во рту
пересохло, и язык ворочается, словно его натирали на терке.
Приказание тотчас исполнили. Аэцию поднесли ведерко до краев
наполненное водой. Он отпил из него жадными глотками, обливая
подбородок прохладной живительной влагой.
– Аэций? – услышал знакомый окрик и оглянулся.
Среди молчаливо стоявших дозорных появилась высокая вся в блеске
фигура начальника стражи. Он был черноволос и выглядел броско.
Кольчуга на нем сияла словно дамское зеркало. На загорелом лице с
приятными, но ускользающими чертами, застыло то ли растерянное, то
ли надменное выражение.