– Правосудие требует от нас и другого решения, – разносилось по
залу. – Новым консулом на предстоящий год мы назначаем…
Аэцию показалось, что августа произнесла его имя. Поверить в это
было почти невозможно. Потрясенный он не знал как вести себя и как
реагировать. На него неожиданно свалилась честь, за которую
боролись представители самой высокой знати. О которой сам он даже
не помышлял.
– Аэция – консулом? – пронесся над залой удивленный шепот.
– Примите мои поздравления, – послышался голос августы,
подтвердившей свои слова. – Должность консула – это высшее
признание ваших заслуг. Консулами становятся наравне с императорами
лучшие люди Империи. Такие как Аниций Авхений Басс. Такие как
Констанций Феликс…
– Которого он убил! – выкрикнул Бонифатий, и следом зашумели
другие.
– Подобные обвинения требуют доказательств, – возразила Галла
Плакидия, перекрывая поднявшийся шум. – Жена Констанция Феликса
действительно обвинила в нападении некоего Аэция, но она назвала
только имя. Нападавшие были в масках, и мы до сих пор не знаем, тот
ли это Аэций. Выдвигать обвинения против заслуженного героя Империи
из-за одного только совпадения имен мы не будем, иначе правосудие
превратится в шутовство. Назначая Аэция на должность консула, мы
хотим навсегда прекратить нелепые домыслы и слухи о его
причастности к убийству Констанция Феликса.
В зале притихли. И даже Бонифатий лишь звучно скрипнул зубами,
но ничего не сказал.
– Благодарю за честь, – еле слышно проговорил Аэций, глядя в
победоносно сияющие глаза августы, одной рукой отобравшей у него
должность магистра армии, а другой – назначившей консулом, поставив
тем самым на ступеньку выше Бонифатия и большинства присутствующих
в зале, по крайней мере, на предстоящий год.
– Для империи будет великая честь, если вы пожмете друг другу
руки и примиритесь, – провозгласила Галла Плакидия, поочередно
посмотрев на обоих магистров – на бывшего и на нынешнего.
Бонифатий лишь краем глаза взглянул на Аэция и не двинулся с
места. Видимо, был уверен, что примирение не состоится, и тогда
Аэций подошел к нему первым.
– Нам нечего делить, – сказал он, протягивая руку. – Прошлое
пусть остается в прошлом. Теперь мы на одной стороне.
Бонифатий ответил крепким рукопожатием и вроде бы дружески обнял
Аэция за плечо.