Но прежде, чем приступить к еде, улыбнулся, глядя на меня и по слогам произнес:
— Это так... совет на будущее...
Как же я его ненавижу. Самовлюбленный осел! Какого черта ему надо от меня? Женился бы на своей этой Ладе, я ему с какого бока? И ладно бы у нас хоть что-то общее было, нет же! Даже в спальню мою он приходит лишь ради проформы, чтобы по-быстрому исполнить супружеский долг и свалить. Особого энтузиазма не проявляет, отчего я неимоверно расстраиваюсь и злюсь.
В конце концов, я все-таки замужем — хочется полноценной супружеской жизни, раз уж друзьями стать не вышло. И еще... меня это безумно задевает. Вот это вот всё. Какие-то там Лады, Кати, Маши...
Я все-таки девушка и при чем, довольно симпатичная. Ему что, совсем меня не хочется?!
Меня так сильно задевало такое положение дел, что я в отместку притворялась рыбой всякий раз, когда ему вдруг приходила охота заняться любовью.
Короче говоря, я откровенно скучала и от этой самой скуки пустилась во все тяжкие, о чём и сделала единственную запись в дневнике, который решилась вести от нечего делать:
«Благополучно окончив универ с красным дипломом, Алиса ушла в загул...»
Первым делом я записалась на сальсу, куда мне следовало приходить два раза в неделю на пару часов занятий. Затем в кружок рисования при доме офицеров на четыре часа в неделю. И, наконец, в драматический театр в любительскую труппу, которая занимала меня еще два дня в неделю. В общем со скукой временно было покончено, и это бесконечно радовало.
И вот однажды, когда я собиралась на сальсу, уже почти готовая к выходу, из гостиной внизу раздался душераздирающий крик:
— Алиска, мать твою! Ну-ка иди сюда!
3. 3
— Алиса, мать твою, бегом ко мне! Рысью, рысью...
Богдан снова напился как свинья и в очередной раз решил поучить меня жизни. Хотя, надо признать, по-трезвому он был вполне адекватный и совсем не грубый. Если, конечно, я не лезла к нему со своей дурью. А после того раза за столом, я не лезла.
Зато, когда он напивался, дома начиналась настоящая вакханалия с бесконечными нравоучениями, критикой и унижением меня.
Вот и в этот раз пришлось мне выйти из укрытия — своей комнаты на втором этаже нашего огромного дома, чтобы с кислой миной выслушивать наставления муженька. Не выйти я не могла — сам придет, за ручку выведет и еще три часа будет вдалбливать мне в голову, почему, как и за что конкретно я должна его ценить, уважать и бояться.