Даже Виктор не знал, что ей пришлось пережить. Не сказала ему.
Побоялась, что не поймёт. Он ведь мужик. Только Ларке – подруге –
доверилась.
Дура.
Никому нельзя доверять.
Теперь она убедилась в этом на собственном опыте.
Перед глазами, как наяву, маячило лицо Ларки. Гордо сияющее как
новенькая монетка. А в ушах до сих пор стоял её голос, полный
притворного сострадания:
– Это жизнь, понимаешь, Тая. Я не хочу повторять твои же ошибки.
Отпусти его.
Она, наверно, и через сто лет будет помнить тот миг как сейчас.
Как настойчивый звонок в дверь оторвал от плетения трудного
участка. Как в квартиру стремительно вошла Лариса, красивая,
молодая, внеся с собой морозный декабрьский воздух. Как на её
песцовом воротнике блестел снег. И как она положила на стол
маленький продолговатый предмет. А потом говорила о чём-то долго,
заботливо, глядя на Таю с ложной жалостью на лице.
Тая её почти не слышала, почти не вникала в слова. Они скользили
мимо её сознания, ни за что не цепляясь. Она стояла, чувствуя
только, как ухает сердце, а перед глазами поднималось красное
марево, в центре которого лежал тот самый предмет.
Тест на беременность.
Как во сне она протянула руку и коснулась кусочка пластмассы. Её
будто током пронзило. Вздрогнув, она посмотрела на Ларку.
И только тогда поняла, что та говорит:
– У нас с Витей будет ребенок. Прости, ты сама виновата.
Это был запрещённый удар. В самое сердце. Потому что только
Ларка знала, почему у Таи никогда не будет детей…
И да, Тая сама была виновата. Аборт, сделанный ещё до встречи с
супругом, стал для неё роковым.
В свои тридцать пять она не имела детей и, как сказали врачи,
никогда не сможет иметь.
Она ненавидела зеркала, потому что видела в них усталую женщину
с потухшим взглядом, скорбными морщинками у рта и тяжеловесной
фигурой, оплывшей от постоянного приёма гормональных препаратов. А
ещё были сотни тысяч, выброшенных на лечение, которое не дало
результатов. Были истерики, метания по бабкам-знахаркам и святым
местам. И постоянный страх, что её тайна раскроется, что Витя
узнает.
Ему она так и не смогла признаться, что сама виновата. Что
«залетела» по глупости в семнадцать лет и испугалась. А мама… Мама
сказала:
«Зачем тебе дети? Ты учишься, встретишь хорошего человека,
выйдешь замуж, ещё нарожаешь себе. А кому ты нужна с дитём?»