Но я не ожидал увидеть две палатки с красными крестами и тела
раненых на земле под навесами из кусков брезента и плащ-палаток. В
стороне от палаток стоял сгоревший остов большой машины, скорее
всего, полуторки. От неё осталась только коричнево-рыжая от
сильного огня рама.
Все раненые были убиты, всего несколько человек из них имели
следы от пуль, прочих... прочих зарезали, скорее всего, штыками. В
одной из палаток в проходе между деревянных столов, застеленных
красными от крови простынями, лежал врач. С трудом можно было
определить в нём работника этой гуманной профессии - мужчину
зверски забили, переломав все кости, размозжили голову.
В стороне у палаток нашёл труп женщины. Убийцы положили её на
плащ-палатку, завели руки за дерево и там связали куском проволоки
запястья, ноги развели в стороны... и прибили к земле штыками от
трёхлинейки. Одежда - белый халат, гимнастёрка и юбка были
разрезаны.
Натешившись с женщиной, насильники выкололи ей глаза, воткнули
кинжал между ног, и оставили умирать.
Я едва успел открыть маску, чтобы меня не стошнило внутрь
костюма. Блевал долго и каждый раз, выпрямившись и отдышавшись
после судорог, я вдыхал отравленный смертью воздух и вновь
сгибался, исторгая из себя вязкую слюну и желчь.
С трудом отполз в кусты и там, только через полчаса, пришёл в
себя. В мёртвый госпиталь или медсанбат, уж не знаю, как правильно,
я вернулся через полчаса. Нашёл за одной из палаток две большие
саперные лопаты со сломанными черенками, быстро срубил для одной из
них подходящее тонкое деревце, заменил ручку и начал копать
могилы.
Для солдат и врача одну общую, братскую, медсестру похоронил
отдельно. В сгоревшей машине нашёл останки ещё пяти человек.
Я видел в сети в своём мире фотографии, и даже старые царапанные
ролики времён давней войны. Как немецкие солдаты позировали на фоне
советского танка, из люков которого свисали обгоревшие танкисты,
как весело скалились, целясь из пулемёта в шеренгу пленных, стоящих
на краю глубокого рва, на фоне повешенных с табличками 'партизан',
'еврей', комиссар'. Видел и даже порой негодовал, ругал фашистов,
говорил 'вот бы я с вами сделал...'. Точно так же поступали и
тысячи других людей, вроде меня, кто моложе, кто старше. И точно
так же, как и они, я забывал про эти фотографии уже через
день-другой.