А
вот Андрей...
Я уже привык воспринимать его как противного, капризного,
избалованного ребенка. Да он такой и есть. Но он меняется! Каким бы
он не был, но получать постоянно затрещины каждый раз когда
попробует добиться чего-то ревом он не хочет. Пары раз в самом
начале оказалось достаточно. И он смог уловить тенденцию: слезы и
рев - тут же оплеуха. Не дурак. Это он быстро усвоил.
Но даже и без затрещин. Он все равно меняется. Да, начало у нас
не сложилось. Его в буквальном смысле пришлось «ломать». Но
потом... Сначала я его оставил за старшего. Там, конечно, без
вариантов было, больше просто некого, но все равно - знак доверия.
Да, он не справился и накосорезил. Но наказывать его не стали.
Обошлось разговором. Потом его взяли на настоящее дело. На
разборки. Тоже вынужденно, кроме него никто не знал, где
Дэн живет. Но все равно - знак признания его если не равным, то, по
крайней мере, нужным и достойным. Он оценил тогда... А потом
альтернатива в виде меньшего Рыжика у него появилась, но его вновь
оставили старшим. Значит доверяют?
Андрей мучительно ищет новую модель поведения. Раз уж старая так
внезапно перестала работать. Он уже не мамина лялечка, а настоящий
парень, помощник грозного Шиши, старший для Евы и Альки. И ему это
нравится! А то, что Насте подчиняться приходится, так ей вон даже
большой Антон подчиняется... Это не зазорно. А сам Андрей чисто
интуитивно тянется к самому старшему. Ко мне. Тянется, но
побаивается. И, сдается мне, что в последнее время он больше боится
не затрещин (кстати, давненько и не приходилось его вразумлять,
достаточно просто грозного окрика), а именно моего
неудовольствия и потери своего статуса старшего среди младших.
Но ведь малявка же еще... Вздохнув, я протянул руку и погладил
его по голове. Не хотелось. Вот неприятен он мне и все тут! Но
пересилил себя и приласкал. А тот смотрит не веря, и глаза
подозрительно блестят... А потом он с придушенным полувсхлипом
утыкается мне в свободный бок.
– Ну-ну... хорош сырость разводить, - нарочито ворчливо, но
добродушно пробормотал я, прижимая его к боку и гладя уткнувшуюся
мне в грудь головенку. Был велик соблазн разродиться банальнейшей
сентенцией, что «мужчины не плачут», но я сдержался. Э-эх, козявки,
козявочки... Вас бы психологу детскому показать. Такой стресс у
всех. Но где его взять-то? Психолога того. Все приходится самому,
всё! А я в детях ну ни хрена не понимаю. Но опять же, а кто еще?
Ох-ох-ох... Грехи наши тяжкие...