Серые сумерки. Бесцветный не-день.
Кроме Тэо и его молчаливых спутников, в гавани ни души. Даже
крысы и те погибли в огне, а другие, из города, так и не пришли
сюда.
Никто не разбирал оставшиеся после грандиозного пожара обгорелые
руины, не говоря уже о том, чтобы спешить приступить к
восстановлению порта.
Тэо понятия не имел, куда идет. А главное, зачем. Яд той стороны
холодил его кровь, пытался плющом оплести сердце, давил на виски, и
Тэо знал, как сейчас выглядит.
Растрепанный, потный, с синяками под глазами и походкой столь
осторожной, словно он наступал на тонкий лед. Или боялся при каждом
шаге вызвать новый приступ боли.
Возле выгоревшего остова маяка, на пепелище жилого квартала,
расположенного между морем и портовыми складами, Тэо увидел старую
рыбацкую лодку, выцветшую, давно потерявшую хоть какой-то намек на
краску. Она стояла на земле среди черных головешек, каким-то чудом
не сожранная огнем, и в лодке, с видом мрачной меланхолии, похожая
на кладбищенскую ворону, закинув руки за голову, полулежала
Лавиани, смотря в низкое сизое небо.
Когда Пружина подошел ближе, она на мгновение скосила глаза на
него и вновь занялась созерцанием туч. Лучшее занятие для подобного
дня.
Во всяком случае, её поза говорила именно об этом.
Тэо сел возле лодки, прямо на обугленную землю, прижавшись
спиной к борту.
— Твои асторские штучки? — Сойка дала себе труд начать беседу
первой.
Голос у нее звучал не раздраженно, как это обычно бывало. А
блекло. Устало. Тускло.
У многих, кто все еще остался в Рионе, он теперь такой.
— Штучки?
Корабль, стремившийся к Рионе, стал чуть больше. Раньше — едва
различимая точка. Теперь угадывались треугольники и квадраты
парусов. Но все еще слишком далеко, чтобы рассмотреть детали.
— Ты нашел меня. Явно асторские штучки помогли тебе в этом.
— Не поверишь, но я не искал тебя. Провожал Мьи.
Лавиани едва слышно кашлянула, и если бы это был другой человек,
то Пружина готов был поклясться, что она пытается скрыть неловкость
из-за того, что забыла.
— Они уплыли? Сегодня?
— Да.
— И на душе у тебя теперь скребут кошки?
— Немного.
Помолчали.
— Ну... ей будет лучше без тебя. Безопаснее.
— Это ты так утешаешь? — Он не удержался от грустного
смешка.
— Утешения и вытирание чужих слез не являются моими
достоинствами. Сказала очевидную вещь, которую ты сам знаешь.
Шаутты снова и снова станут пытаться тебя прихлопнуть. Ты слишком
уж навострился прореживать их ряды. Так что Мьи, в отличие от меня,
повезло быть подальше от тебя. Это ты чего там? Смеешься, что
ли?