Слой за слоем. Чем дальше, тем сложнее. И вот я поджимаю босые ноги в одной нательной рубахе. Сборщица уже критически оценивает первую девушку, тоже брюнетку, как и та, которая подняла бунт. Женщина хмурит брови, цокает языком. Бедняжка дрожит и прикрывается руками, но их всего две, все спрятать не получится.
— Грудь быстро обвиснет, — качает головой сборщица и без стеснения отводит руку девушки.
Бюст у нее пышный, смотрит прямо, горделиво. Темные соски — девушка смуглая — топорщатся от холода, но сборщице этого и надо. Она берет платок и роняет его на грудь брюнетки. Он медленно скользит по коже и повисает на соске — одновременно красиво и безумно порочно.
— Хм, недурно! — Сборщица сменяет гнев на милость. — Кожа гладкая. Теперь наклонись. Все недостатки видны лишь в профиль.
Стараясь не показать лишнего, брюнетка подчиняется, но мучительница неумолима. Бедняжка то краснеет, то бледнеет, а сборщица щупает, щиплет, оттягивает.
— Может быть, может быть, — вполголоса повторяет она.
Решение еще не принято, и девушка ложится на кушетку. Сборщица раздвигает ей ноги, и я отворачиваюсь, не хочу смотреть. Мерзко и гадко! Неужели и со мной проделают то же?
— Второй сорт, но возьму, — вымыв руки, сообщает сборщица.
Девушка на кушетке рыдает, красная от стыда, даже уши пунцовые.
— Отправишься в храм, сразу говорю, — предупредила сборщица. — Не взяла бы, если бы не недобор. Можно, конечно, потратить много денег, исправить недостатки, но стоит ли?
— Стоит! — рыдая, молит брюнетка.
Позабыв о стыде, она падает на колени и просит женщину в алом либо отпустить ее, либо исправить те самые неведомые недостатки.
— Да какая гарантия, что тебя купят! — отмахивается неумолимая посланница храма. — Большая грудь не синоним успеха. Одевайся и в фургон, он справа, за палаткой. Ну и девицы, выродились совсем! — в сердцах добавляет она.
Второй девушке повезло больше. Сборщица бегло взглянула на нее и отправила восвояси. Интересно, что в ней не понравилось? Но размышлять некогда: позвали меня.
— На середину выходи! — раздраженно махнула рукой сборщица. — И лучше сама все покажи, сбереги мое время.
Словно прыгнув со скалы в глубокое море, сдернула рубашку, оставшись обнаженной. По коже сразу забегали мурашки. Ничего не чувствуя, не слыша даже биения собственного сердца, плотно сжимая бедра, заковыляла к месту позора. Помня советы, чуть подволакивала ногу, но опытный глаз быстро разобрал обман.