Я очутилась примерно в середине списка. Когда палец сборщицы ткнул в грудь, вздрогнула и с надеждой огляделась: вдруг ошиблась? Но никто не спешил вставать, наоборот, все сочувственно уставились на меня. Прежде я взлетела бы на галерею за считанные мгновения, а теперь волочила ноги. Впереди ждали стыд и позор. Меня превратили в вещь. И почему? Только потому, что императору понадобился новый клочок земли, а продавшаяся завоевателям женщина в алом указала на меня. Есть ли у нее дети? Глупый вопрос, Джанет. Такие детей не рожают и замуж не выходят.
Храмом давно не пользовались, и он пришел в запустение. Из него вытащили мебель, даже сняли хоругви. Такое не происходит просто так, что-то случилось. Даже если бы построили новый храм, в старом бы остались служительницы. Божий дом не бывает пуст. Да и город явно не из богатых, откуда взяться деньгам на новый храм? Пусть из фургона толком ничего не разглядишь, я не заметила дворцов, брусчатка тоже только на главной площади. Выходит, храм осквернили. Уж не фрегийцы ли? Воображение мгновенно нарисовало страшную картину: с треском ломаются двери, внутрь врываются обезумевшие чужаки, ловят тщетно надеющихся на поддержку небес служительниц. Место для единения с богом превращается в оргию. Ведь не просто так нас, приговоренных удовлетворять чувственные прихоти фрегийцев, держали здесь. Может, сборщица надеялась, что мы надышимся воздухом безудержного разврата.
— Я здесь.
Вздрогнула и повернула голову. Возле расстеленной на полу простыни стоял врач. Он не торопил, просто смотрел, даже мысленно жалел.
— Тяжело, верно?
Кивнула и провела рукой по каменной кладке. Холодная.
— Когда-нибудь это закончится, — продолжил врач и вымыл руки в глиняной плошке. — Все когда-нибудь кончается.
— Вы давно?..
Закончить вопроса не сумела, но врач и так понял.
— Дважды. Сборщицы заканчивают выбор девушек в разных городах, пекутся о своей безопасности. Подходи, не бойся. Я стар и девичьими прелестями не интересуюсь.
— Вам… вам за это платят?
Я не видела иной причины участвовать в унизительном мероприятии.
— Нет, конечно, — покачал головой врач, — если не считать платой жизнь. Я слышал, — понизил голос он, — девушки роптали, пробовали устроить бунт. Не завидую судьбе зачинщиц!
— Каждую из нас ждет такая же.
Шаг, еще шаг. Я все ближе к бледному пятну на полу. И вот совсем рядом. В растерянности посмотрела на врача. Он велел лечь на спину и задрать подол: