- Тебя стоило бы достойно вознаградить за твои деяния, но мы не
можем этого сделать, - продолжал тем временем говорить Фредерик. –
Из-за настоятеля Томаса и его действий репутация Святой Церкви
может пострадать. Поэтому мы не можем придать огласке произошедшее.
Надеюсь на твоё понимание.
- Всё во славу Святой Церкви, - склонил я голову.
Меня нисколько не удивили его слова. Более того, я заранее
понимал, что именно этим всё и кончится. Для Святой Церкви
репутация это всё. Пока люди верят в Господа и несут солидные
пожертвования, она может продолжать своё не самое бедное
существование. Стоит чему-то подточить эту самую репутацию и всё,
народ отвернётся от нас. А Римский Сенат воспользуется этим, чтобы
подмять Святую Церковь под себя.
- Пока что твой Орден не присылал каких-либо приказов насчёт
тебя, так что ты пока можешь погостить в нашем аббатстве и как
следует отдохнуть.
- Благодарю, епископ. Я воспользуюсь вашим предложением.
- Тогда будем считать, что разговор окончен. Отдыхай,
рыцарь.
Я встал и, ещё раз поклонился Фредерику, после пошёл на выход.
Но уже у самых дверей замер и обернулся.
- Можно узнать, что епархия решил касательно наказания
настоятеля Томаса? – Спросил я.
- Брат Томас определённо виновен, что и признала епархия. Но он
раскаялся и мы отправили его в годовое паломничество на север,
чтобы он осознал свою вину и вернулся обратно просвещённым.
Я сжал кулаки услышав это. Хотелось заявить, что и не наказание
это вовсе. Все эти паломничества кончаются одинаково – виновные
добираются до Амстердама, где и ждут пока не закончится срок их
наказания. Паломники там живут припеваючи, словно отправились
отдохнуть. А вернувшись вновь начинают творить свои тёмные
делишки.
Но я промолчал. Если епархия приняла такое решение, значит
кто-то действительно был в доле и получал от Томаса деньги.
Плевать, что из-за его действий погублено три невинные души, что
отправятся в геенну огненную. Главное, что в глазах Святой Церкви
он вскоре снова станет верным слугой Господа.
- Хорошо, - кивнул я и вышел из комнаты.
Пройдясь немного по коридорам аббатства, я завернул за угол в
небольшой закуток. Тут-то я и дал волю своим эмоциями начав бить
кулаками по каменной стене. Успокоился я лишь тогда, когда все
костяшки были избиты в кровь, а на стене остались кровавые
разводы.