— Ты принес, то, о чем
я просила? — нетерпеливо шагнув к гостю, спросила
она.
— Да, любовь моя — заметно
расслабился мужчина и расцвел в улыбке.
Девушка требовательно протянула руку,
игнорируя попытку мужчины заключить её в свои объятия.
Его улыбка чуть угасла, он со вздохом достал
из поясного кошеля и протянул девушке плотно закупоренный
крохотный прозрачный пузырек, с несколькими каплями багровой
жидкости внутри. Жадно выхватив склянку, она сжала
её в кулаке и под наряженным взглядом мужчины
прикрыла глаза, немного вскинув при этом подбородок, словно
прислушиваясь к чему-то. Через мгновение
на её красивом лице расцвела обворожительная улыбка. Она
разомкнула веки и шагнув вплотную к своему гостю, нежно
провела тыльной стороной ладони по гладко выбритой щеке
мужчины.
— Я ни секунды
не сомневалась в тебе, любимый — проворковала она
и впилась жадным поцелуем в его губы. С трудом
оторвавшись от сладких уст своей возлюбленной, мужчина
спросил:
— Даже не спросишь, как
я достал её?
— Я тебе всегда доверяла
и была уверена, что ты что-нибудь придумаешь.
— Мне помогла руна, которую
ты мне показала — и тут же озабочено спросил—
Ты уверена, что этого хватит? Её совсем
немного.
Красавица в ответ звонко
рассмеялась:
— Этого более чем достаточно
милый — она вновь опустила взгляд на склянку
и повторила — более чем...
Первая неделя месяца Травы, год
518 от Разлома по летоисчислению Сошала.
У матери Эзры был очень красивый
голос. Она любила петь и часто смеялась. Её черные волосы пахли
ромашкой, а на мир она взирала изумительного, изумрудного цвета
глазами. Такими же удивительно зелеными, как и у него. Вот только,
знал это Эзра Танн, лишь со слов отца. Сам он свою мать не помнил
даже смутно. Её унесла лихорадка, которую дождливой зимой, из
ненавистных степей Уртака принес холодный колючий ветер,
когда Эзре еще не исполнилось и двух лет. Поговаривали, что эту
болезнь насылают на княжество шаманы степняков. Эти слухи
появлялись не на пустом месте. Раз, а иногда и дважды за зиму, их
орды накатывали на княжество, не доходя всего несколько лиг до
границы и на несколько дней становясь лагерем на всем её
протяжении. Они не нападали. Даже мелких стычек не было в такое
время. Лишь заунывное горловое пение их шаманов разносилось над
равниной, да столбы дыма тянулись к небесам. А потом приходила
моровая лихорадка. На это время все пограничные гарнизоны
усиливались городской стражей, ополчением из местных фермеров и
даже столичными гвардейцами и магами. Прибывающие вместе с ними
клирики, тщательно выискивали малейшие признаки мора, чтобы быстро
остановить распространение эпидемии.