После водной процедуры девушка прошла
в угол палатки и села на пол, обхватив колени руками. Ни дать ни
взять Аленушка с известной картины. Козленка не хватает. А может, и
есть уже козленок. В моем лице.
— Я вот на суете в социяльной сети
письмецо чиркнул, так наши совет дают. Ты ее в городе как пугало,
именуемое готом, наряди. Самое то выйдет. Да и не узнает никто под
краской.
Я вздохнул и подошел к экрану
ноутбука, сияющему в полутьме палатки окошком в другой мир. Там
была открыта страница социальной сети с забавным названием группы
«Домовые всей страны». Там красовалась среди прочих фотография деда
Семена. Ишь ты, нечисть интернета. И ведь простой народ тоже
комментирует, считая это страничкой юмора.
— Сколько там ваших?
— Ну, почитай, тыщь триста будет. Там
не токма домовые. Там все есть.
Вспомнились прочитанные когда-то в
сети записки домового.
— Ольха! Брысь отсюда! — вскричал
дед, когда лесавка в кошачьем обличии запрыгнула на стол и улеглась
на клавиатуру. Хорошо, что в человеческом так не сделала.
Домовой, одержимый призрак, лесавка и
навья. В общем, у меня прибавление в потустороннем семействе. Я
оглядел его и опять вздохнул. Ничего. Потом разберемся.
Обычно разговорчивый Вейдерович долго
молчал, прежде чем начать занятие. Он сначала рассеянно тер очки, а
потом рассматривал их, словно не решаясь нацепит на нос.
Мы тоже молчали. Недавние
события насовсем унесли налет беззаботности с наших курсов
переподготовки. Одной группы не было, ее назначили в
патрулирование. Завтра их сменяю я со своим отделением поддержки.
Сейчас же сборы шли по плану, совсем как в песне «The show must go
on» английской рок-группы. И учеба продолжалась. По полной выкладке
мы теперь не только учились, но и ели, и даже порой спали. Когда не
было сил доползти до кровати.
Полотно палатки ходило легкими
волнами и слегка хлопало от ветра. Слышался прерывистый шум редких
капель. Август принес первые осенние моросящие дожди и слякоть,
пока несильную, но уже пробивающую путь распутице. В южных регионах
страны еще правило жизнью лето, но в Сибири-матушке все по-другому.
Конец августа — начало осени.
Прокопов наконец-то оторвался от
созерцания своих очков и оглядел аудиторию. Пять магов. В углу
солдатик подкидывал березовые поленья в старенькую чугунную
печурку. Он скрипел дверцей и лязгал кочергой, когда проталкивал
деревяшки вглубь. Тихо потрескивал огонь. Взгляд прошелся еще,
устало выцепив Пашкиного полупрозрачного старца и моих девчонок,
Ольху и Оксану. Из нечисти только эти трое регулярно бывали с нами.
Остальные прятались по палаткам, наводя легкую нервозность на
патруль из числа обычных вояк своим периодическим завыванием и
прочими потусторонними шумами.