Схватившись за дверную ручку, я попыталась скрыться в душевой. Разбежалась. Морозов просунул ногу в щель, после чего всеми габаритами втиснулся в крохотное помещение.
А я и забыла, насколько он высокий и широкоплечий. Из-за этого комната сузилась до размера спичечного коробка. Стены напирали, я почувствовала себя героиней сказки Кэрролла. Только не помнила, когда попробовала волшебный эликсир уменьшения.
— Морозов, пошел вон, — запыхтела я, будучи прижатой к раковине оленьей тушей.
И не сбежать. Нас разделяла стопка вещей в руке, а позади меня висело зеркало и валялась разбросанная косметика. Не в душевую кабину же лезть, ей-богу!
Пальцы нащупали тюбик. Правда, воспользоваться им в качестве средства обороны не получилось. Рудольф заметил движение и ловко перехватил мое запястье с занесенной баночкой. Тяжелой, кстати. При удачном стечении обстоятельств я бы поставила мерзавцу гематому.
— Забавные вы, женщины, — сказал Морозов. Мои попытки выбраться он проигнорировал, прижался плотнее и заглянул мне за плечо. — Столько ненужного хлама, лишь бы привлечь мужчину.
— Мы красимся для себя, — зашипела я. — Это вы с утра встали, чубчик прилизали и пошли. А нам нужна эстетика.
— И для Назара не красилась? — внезапно спросил Рудольф.
У меня дар речи пропал после столь неожиданного выпада. Несколько минут я стояла, хватая ртом воздух, не в силах что-либо произнести. Даже достойного ответа не нашлось, все какие-то оправдания.
Эдакие трепыхания рыбки на льду. Сколько ни бейся, все равно блюдом станешь.
— При чем здесь мой муж? — выдавила я немного заторможено. Голову задрала повыше, чтобы видеть выражение лица Морозова.
Удивительное дело, оно совсем не лучилось добродушием. Прямо как вчера. Один в один озлобленный на мир олень в салоне автомобиля.
— Бывший, — поправил Рудольф чуть надменно и поставил руки на бортик раковины по обеим сторонам от меня. — Неприятная тема, которая всегда актуальна.
Я прищурилась.
— Ответка с опозданием прилетела? Или биполярочка скачет? — раздражённо пихнула я Морозова в грудь. — Ты бы к специалисту сходил, перепады настроения опасны для психики.
— Тебе можно мозги выносить, а я сразу к чокнутым причислен?
Появилось ощущение, что мы — два иностранца. У каждого беда с пониманием другого. Я говорю одно, Рудольф слышит прямо противоположное и наоборот. Такими темпами мы не решим разногласия, а усугубим случайно образовавшийся конфликт. Не только рабочих интересов, но и личных.