— Ну и чего ты приперся ни свет ни заря? — спросила я наконец, когда отмерла. Надоело изображать статую, чувствуя, как вместе с убегающими минутами росло напряжение.
Тогда в машине было неуютно, словно кто-то оставил меня в неблагоприятной для жизни среде. Почти то же самое, что ступить с раскаленного песочка в Дубае на обжигающий снег Антарктики.
Наша беседа не клеилась, попытки шутить превращались в неловкие паузы. Помимо всего прочего, Рудольф все сводил к работе: встречи с Иваном Петровичем, план на праздники, стратегия успешного покорения Эвереста под названием «Контракт года». Мы договорились друг другу не мешать, но каждый сделал пометку в подкорке. Никто не собирался уступать конкуренту, в ход шли любые инструменты для победы. Кроме, разумеется, откровенной подлости.
«Мы профессионалы. Ничто не повлияет на отношения между нами, если придерживаться правил. И нарушать их в рамках дозволенного», — сказал Рудольф на прощание, и я согласилась.
Тогда какого Деда Мороза он здесь делал?
— Вообще-то, если не помнишь, мы в столице, — от сарказма в словах Рудольфа я поморщилась и повела плечами. — Здесь пробки день и ночь, а до Красной площади еще добраться надо. И машину пристроить.
Я дернула пояс гостиничного халата в желании обмотать вокруг шеи оленя.
— Да? — пришлось буквально бить себя по рукам. — Ой, не знала. Мы же, петербуржцы, в своей деревне городского типа не в курсе ваших реалий. Живут темные люди и бед не ведают: утром корове на дойке читают стихи Пушкина, вечером кормят чушек под Достоевского.
— Ха-ха-ха, — Рудольф сдвинул брови и прошелся по мне придирчивым взглядом. — Ты собираться будешь? Или наши перепалки доставляют тебе удовольствие? Так давай покажу другой способ, более действенный…
Морозов потянулся к узелку на поясе, однако после шлепка сразу отдернул руки. Он заскулил, запыхтел от недовольства; я же спокойно развернулась и зашагала обратно в номер. Поманила Рудольфа пальцем, а про себя порадовалась, что не бросила лифчик на спинке кровати.
Джинсы, колготки и свитер ждали на стуле. Я ловко подхватила вещи, пока олень копошился у шкафа и закрывал дверь.
Правильно, нечего другим постояльцам устраивать бесплатные концерты.
— Жди, у меня губы не накрашены, — заявила я безапелляционно.
— Ой, можно я с тобой пойду? Мне одному страшно, — судя по тону к Рудольфу вернулось игривое настроение.