— Гляди, страховочные игрушки. Взять? Они, правда, для деток, но… — Рудольф сунул мне под нос экран, где на фотографии укутанный по шею малыш держался за ручки уродливого пингвина-помощника.
Я подняла ногу, обутую в конек, и злобно прищурилась.
— Только упади, сразу проедусь по твоим пальцам, — прошипела я.
— Ты очаровательна в гневе, Сахарочек, — беззаботно рассмеялся Морозов.
— Вы такая милая пара, — от слов Ивана Петровича меня перекосило. — Ах, нет ничего прекраснее любви…
Передернув плечами, я выдавила из себя улыбку.
— Так тебе нести пингвина? Есть пандочки, — насмешливо спросил Рудольф. Фразу про любовь он благополучно пропустил мимо ушей. — Арендую за триста рублей.
— Мозги себе арендуй, — бросила я недовольно, поднялась и повернулась к Штерну. — Иван Петрович, далеко не уходите. После катка пойдем пить чай.
— Конечно, Аленушка, — закивал мастер и подмигнул Рудольфу. — Строгая она.
— Здравия желаю, товарищ генерал Сахарок!
Я покосилась на Морозова, как на последнего идиота, когда он отдал честь. Позади раздались короткие смешки тех парней, Штерн покачал головой. И хоть на каток по-прежнему не слишком хотелось, недовольство растворилось в малахитовых искрах. Жизни и энергии в Рудольфе было так много, что окружающие невольно заряжались от него весельем.
Плохо, очень плохо. Такие мужчины опаснее всех прочих. Влюбиться в них легко — отпускать непросто. Женщина, какой бы умной она не себя ни считала, легко поддавалась обаянию таких Рудольфов. И я исключением не стала.
Судорожно вздохнув, я задрала повыше подбородок и загнала подальше желание прикоснуться к лицу Морозова.
Сотру поцелуем улыбку позже, посещение катка строго регламентировалось по часам.
— Вольно, рядовой олень, — хмыкнула я.
Повернулась к выходу, но в последнюю секунду Рудольф переплел наши пальцы.
— Чтобы не потерялась, — заявил он, потянув меня за собой.
— Лучше о сделке думай, сохатый, не строй глазки.
— Как не строить, Сахарочек? Ты же будешь там самой красивой…
Сердце гулко забилось о ребра, кровь зашумела в ушах. Но едва мы прошли турникет, Морозов резко повернулся, отпустил меня и оскалился.
— Пингвинихой на льдине! — он с хохотом откатился подальше.
Все-таки перееду его при случае. Минус два пальца — и сразу станет шелковым!
***
Едва я ступила на лед, сразу узнала знакомое чувство. То самое, которое испытывает каждый человек, когда теряет контроль над ситуацией. Неустойчивое положение из-за отсутствия навыков катания было именно таким.