– Я против, – подала голос
Ангелина. – Предлагаю обычную иллюзию одежды, это
сэкономит время.
– Морок легко можно раскусить, – ответила
вместо меня Белкина.
– Зато не нужно сложных
экспериментов, – начала спорить магесса.
– Морок ненадежен, – повторила
экстрасенс.
– Вот заладила, – пробурчала
Ангелина. – А я говорю, что морок проще в исполнении, и
нам удобнее будет в своей экипировке, а не в этих, – она
кивнула на пленных, – лохмотьях.
– Морок ненадежен, – снова проговорила
Белкина, – исполнение в материи дают больший коэффициент
маскировки.
– Вот и займись шаблоном,
солнышко, – сказал я Белкиной.
– Уже, – ответила Александра,
демонстративно и горделиво вскинув голову, словно хотела, чтобы ее
заметили и похвалили.
– Вот. Учись исполнительности, – бросил я
словесную шпильку в Фотиди.
– Я все же за морок, – буркнула магесса в
ответ.
– Морок ненадежен, – еще раз произнесла
Белкина.
– Ты другие слова знаешь? А то как пластинка от
патефона. Ненадежен, да ненадежен, – передразнила Белкину
Ангелина.
– Иди в задницу, я как лучше
хочу, – огрызнулась экстрасенс.
– Все, хватит, – оборвал я
спор. – Переодеваемся.
– Есть, товарищ командир, – не удержалась
вставить свое слово Ангелина. – Назревает второй вопрос.
Мы слишком мало знаем об их культуре. Нас могут отправить на костер
и за неправильно произнесенное слово? Средневековье все
же.
– Вопрос хороший. На рассмотрение могу предложить
вариант. Торговцы чем-нибудь, для начала.
– Отпадает, – покачала головой Ангелина
Фотиди, – нам нечем торговать. К тому же мы не знаем, чем
можно торговать, а чем нельзя. Вдруг у них солярка запрещена по
религиозным соображениям. А на железо особое разрешение нужно с
золотым клеймом.
– А мы ограбленные торговцы. У нас ничего
нет.
– Тоже не пойдет. Ограбленные вон лежат, сами товаром
стали.
– А это выход, – подала голос
Оксана. – Мы этими полудурками и поправим бюджет
посольства России на территории далекой планеты.
– Я против. Я не хочу торговать разумными
существами, – вырвалось у меня.
– Но они бы нами поторговали, – прищурилась
навья.
– Я – не они. Под этим вопросом ставим
точку.
– Тогда я их пристрелю, чтобы не было свидетелей,
пока вы тут рассуждаете о гуманности.
– Ты так легко об этом говоришь, – вздохнул
я.
– А как я должна говорить? Я – труп.
Мертвые струнки моей зомбической души не задеваются.