– Но ведь круто, – криво улыбнулся стажёр.
Я хотел было ему сказать совсем грубое словечко, но вместо этого
толкнул телекинетическим импульсом. Стажёра отбросило к стене, где
он ударился спиной и остался лежать, хватая ртом воздух. Телефон
упал на пол, и у него отскочили крышка и аккумулятор.
– Извиняться не буду. У меня жена тоже сюсюкала со всяким
сомнительными тварями, пыталась их добрым словом перевоспитать.
Голову оторвали, просто взяли и оторвали. У еще живой, – тихо, но
зло произнёс я. – А теперь всем спать. И этим тоже, – указал я на
троицу духов.
Луника подскочила к ночницам, ловко спеленала слабо
сопротивляющиеся тени поблескивающей серебром тончайшей паутиной и
уволокла в хранилище. Теперь я точно был уверен, что они не сбегут,
главное, чтобы не съела.
Ангелина погасила свои боевые заклинания и вышла из комнаты,
забрав с собой Оксану. Дед немного посокрушался, что теперь обои
поцарапаны и нужен ремонт, а он нынче дорог, но тоже растаял. Сзади
подошла Александра и, приблизив губы к моему уху, сказала:
– Новенький. Очень много лжи, слишком много, и она очень хорошо
скрыта. Обычный маг не уловит.
– Документы в порядке. Это я проверил в первую очередь. Да и
твой отец подтвердил, что новенький направлен официально.
– Там еще что-то, что-то чужое, липкое. Я его не понимаю, а
потому боюсь.
– Разберемся, – ответил я, собираясь закончить этот день, но ему
не суждено было завершиться мирно.
Над городком повис натужный вой сирены, поднимая гарнизон по
боевой тревоге. Хотелось прокричать на весь мир: «Ну почему так?
Когда все это кончится?», и хотелось чтоб обязательно кто-нибудь
ответил.
– Товарищ капитан, она меня укусила, – раздался из-за моей двери
голос стажёра, в котором слышалась паника.
Я сначала взглянул на лежащий на краю кровати смартфон, и тот
встал на ребро, показав семь часов утра, потом телекинез коснулся
защелки на входе, и та быстро сдвинулась, впуская раннего гостя.
Стажёр влетел в спальню, держась ладонью за шею. Из-под его пальцев
бежала тоненькая красная струйка. Глаза Сорокина были больше, чем у
совы, севшей на горшок по нужде, а лицо белым как мел.
Аура отчаяния чувствовалась, наверное, и за сотню метров. Охота
было удавить его, ведь отдых после тяжелого боя – святое дело.
– Что случилось? – спросил я, сонно щурясь.