– Талая вода, и ничего больше, – ответил я.
Сорокин поймал штук десять и, получив полную горсть воды,
последовал моему примеру.
– Придурки, – буркнула Ангелина, – машина-то пыльная, и птички
могли сирикнуть.
Слегка улыбнувшись своей неосторожности, я отпустил на волю
оставшуюся улитку и огляделся по сторонам. А Сорокин отмахнулся и
стал по одной засовывать их в свою фляжку. Ему приходилось
пропихивать пальцем отчаянно сопротивляющиеся капли. Они были как
червяки, старающиеся сбежать из банки.
– Надо ждать, за нами в любом случае придут.
– Навь, – прошипел полоз, – она с-с-скоро начнет рас-с-створять
вас-с-с и ваш-ш-ши маш-ш-шины. Вы чуж-ж-жды ей.
– Что это значит? – спросил я, присев перед гигантским змеем,
длина которого была сейчас куда больше, чем тридцать восемь
попугаев. Тут на все две дюжины метров тянуло.
– Я придерж-ж-жу это, – вместо ответа сказал полоз, стрельнув
чёрным раздвоенным языком. – Люди меньш-ш-ше растворятся, вещ-щ-щи
чуть больш-ш-ше, но не с-с-совс-с-сем.
Привстал я и озадаченно взглянул на Фотиди, как на свою
заместительницу.
– Красиво, – сказала та, глядя куда-то.
Я проследил ее взгляд и замер. Деревья одно за другим вспыхивали
изумрудными искрами, сияя ярче светодиодной гирлянды. То дерево,
что было ближе всех, вдруг взорвалось тысячами белоснежных бабочек,
начавшими кружиться вокруг его кроны. Запахло безумно прекрасным
ароматом цветущей яблони, а на посветлевшей коре проступило
гротескное человеческое лицо, которое с улыбкой стало нас
рассматривать. Движения дерева были медленными, как у очень
неторопливого ленивца. На ветвях сидели причудливые птицы, одна из
них, что покрупнее, имела женское лицо с полными настороженного
любопытства глазами.
Стажёр вдруг дернулся и схватился за плечо, из которого торчало
не то короткое копье, не то стрела без оперенья. Неестественно алые
капли вместо того, чтобы упасть на землю, начали парить вокруг
Сорокина, словно в невесомости. Они мелко подрагивали и то пытались
ухватиться, как амебы, за одежду тонкими щупальцами, будто не желая
покидать хозяина, то, истерично шевеля ими, отлетали в сторону,
когда срывались и отскакивали.
– К бою! – закричал я, поднимая над лесом встревоженно галдящую
стаю синих птиц.
– Сволочи, – выругалась Ангелина, стреляя глазами по сторонам,
как дикий зверь, и подняла руку, создавая свой любимый вакуумный
удар.