— Хорошо, — кивнула я. — Останусь. Если скажешь, как тебя зовут. Назовешь свое настоящее имя. Должна же я знать, как к тебе обращаться.
— Десятый, — съязвил эльф. — Почему бы тебе не звать меня Десятый, как это делает твоя хозяйка?
Вот упрямец! Хочет, чтобы перед ним поплясали.
— Потому что я вижу в тебе личность, а не курто.
Похоже, мой ответ удовлетворил эту вредину — по крайней мере, уголок красивых губ дернулся в намеке на улыбку.
Древний развернулся к решетке всем телом, важно расправил плечи и, выпятив подбородок, с гордостью произнес:
— Ирвинг из Дома «Багровой зари», сын Оккулукта, внук Родигера Третьего, правнук Великого Бриоласа.
А потом будто тень набежала на прекрасное мужественное лицо. Гордое выражение стекло с него, как вода, и эльф стал печален. Спина сгорбилась. Плечи поникли. Замкнутый и мрачный, пленник опустил голову. Кожа на его лбу собралась складками — от переносицы разошелся веер морщин.
Эльф словно о чем-то вспомнил, и это воспоминание сорвало с него весь налет чванливости, столкнуло с пьедестала высокомерия, спустило с небес на землю, прировняв к обычным смертным.
— Просто Ирвинг, — глухо прошептал Древний как будто с болью. В его голосе звучала мука, незаживающая рана. — Забудь про Дом и все остальное. Просто Ирвинг.
Эльф протяжно вздохнул и, пряча эмоции, снова отвернулся к стене. В его прошлом, судя по реакции, таилась какая-то трагедия. Лезть с вопросами я, разумеется, не стала и спустя минуту ушла, ясно почувствовав себя лишней.
* * *
— Я придумала тебе рабочий псевдоним! — радостно потирала руки мадам Пим-глоу, разглядывая пленника за решеткой.
Тот следил за ней исподлобья, прячась в глубине клетки и не спеша выходить из полумрака на свет. Я видела, что Ирвинг зол, но старается не поддаваться на провокации. Видимо, понимает: хозяйка борделя стремится вывести его на эмоции.
— Колючка! По-моему, идеально. Когда обломаешь зубки, станешь главной жемчужиной моей коллекции. Самой дорогой колючкой в «Шипах». Представляешь, какая очередь к тебе выстроится? — И она рассмеялась, все-таки добившись своего: униженный пленник дернулся, как от пощечины.
Хорошее настроение мадам Пим-глоу сильно меня тревожило. Клиентку ждали к шести, и время встречи неумолимо приближалось, а Дряблошейка пока не давала о себе знать. Взволнованная, я то и дело выглядывала на улицу в надежде увидеть посыльного, спешащего сюда с запиской. С запиской, в которой клиентка предупреждает о том, что ее планы изменились и она не придет на свидание. Но улица была, как назло, безлюдна, и допотопный телефон, висящий на стене, молчал с самого утра.