Тут же послали за королевским прокурором. Вместо него полчаса спустя явился помощник, господин де Кери, родственник мадам де Лонгваль. Он и произвел осмотр места преступления.
– Но, сударь! – воскликнул хирург, перебивая рассказчика. – Вы утверждаете, что на де Маталена покушались, но это не так!
– Что вы хотите этим сказать?
– А почему бы не предположить, что это было самоубийство?
– Невозможно, сударь.
– Почему?
– Потому что маркиз не покончил бы с собой накануне дуэли.
– Это ваше личное убеждение, в глазах незаинтересованных наблюдателей оно ровным счетом ничего не значит.
– Сударь, мои убеждения ничем не хуже ваших, – резко бросил всадник.
– Ой-ой-ой! – ухмыльнулся хирург. – Может, вы, сударь, ищете со мной ссоры? Зря теряете время, молодой человек, если у врача и есть право кого-то убивать, то только своих больных.
В ответ на эту остроумную шутку все заулыбались и разговор продолжился.
– А ведь доктор, – сказал де Вертей, – по всей видимости, прав. Если дверь была заперта изнутри, то как преступник мог уйти, нанеся жертве удар кинжалом?
Ответить на этот вопрос другу Маталена было нечего, но он тем не менее с прежним упорством настаивал на своем мнении.
– Слуга Маталена вне подозрений?
– Боже праведный, господа, вы требуете от меня слишком многого. Я уехал, чтобы сообщить вам эту прискорбную новость, буквально через несколько минут после прибытия помощника прокурора, и все, что мне было известно, уже рассказал.
Во время этого разговора Вертей, хирург и два секунданта вышли из экипажа. Друг маркиза тоже спешился, взял лошадь под уздцы, и они, разговаривая на ходу, все вместе пошли пешком.
По дороге в Бордо каждый по очереди оплакивал случившееся ужасное несчастье. Потом де Вертей и его спутники вновь сели в фиакр, запряженный хилой лошадкой, которая неожиданно перешла на бодрую рысь, в то время как друг маркиза вскочил на своего коня и погнал его галопом кратчайшим путем, чтобы побыстрее добраться до аллей Любви.