– Короче, в ауре, – машинально перевела я,
отставив миску прямо под нос негодующе фыркнувшему коту.
А теперь стоп. Мне надо подумать. Точнее,
мне надо очень хорошо подумать.
Что за фигня тут творится? Откуда в центре Москвы
взялась землянка с бабкой-травницей, утверждающей,
что она – ведьма? Нет, шарлатанок у нас вокруг пруд
пруди, но ЭТА на них не похожа. Не знаю,
почему, но не похожа, и все тут.
Да и коша́к у нее под стать. Точь-в-точь
ведьмин кот. Прямо как у Пушкина. Только сказок
не рассказывает, а песни если и заводит,
то свои, кошачьи, противные и громкие. Впрочем,
не в этом суть, а в том, что они тут
делают?! Или, может, лучше спросить: ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?! Точнее,
где это я?! И что здесь вообще происходит?!
Так. Не паниковать. Не дергаться. Не рвать
на себе волосы.
Давайте допустим, я все-таки ударилась головой. Какова
вероятность моего нахождения в «желтом доме», рядом
со всякими «наполеонами бонапартами», сердобольными
нянечками – я подозрительно покосилась на бабульку,
но смирительной рубашки у нее в руках
не увидела – и плечистыми парнишками в белых
халатах? Могла ли я удариться так сильно, что у меня
развилось помрачение сознания или началась какая-нибудь
горячка? Ну, белая там или зеленая… я в этом
не спец. Могло ли это быть последствиями ушиба?
Я машинально дотронулась до внушительной шишки
на затылке.
Ладно, допустим, могло. Что дальше?
Если я жива и лежу себе на больничной койке, то,
выходит, мне все это снится. Пожалуй, проверим… фантастические
гипотезы нам не нужны… ой, щипать себя, оказывается, вредно
даже во сне! Ладно, все ясно. Если я и сплю,
то или слишком крепко, или, что более вероятно,
это не сон, а полноценный бред с тактильными
(подушка под задницей колется самой настоящей соломой),
зрительными (кот на столе обнюхал мою похлебку
и демонстративно отвернулся), слуховыми (пушистый мерзавец
не удовлетворился этим и гнусаво мяукнул)
и обонятельными (похлебка пахла вкусно, зря этот гад
привередничает!) галлюцинациями.
Тихо. Спокойно. Вдох. Выдох.
Ну вот. Стало полегче. Рассуждаем дальше.
Насчет дурдома мне думать не хочется – это раз.
Рассуждаю я все еще, смею надеяться, довольно здраво –
это два. Никакая шиза не объяснит свежей шишки
на голове – это три. Я определенно
не в Москве – это четыре. И, наконец,
я действительно хочу есть, хотя во сне
или в бреду такого, как говорят, не бывает.
Из чего следует вывод…