– Как тебе удалось вырваться? Это ужасно! Они всех убили? Как же ты смогла добраться? Так ты еще не стала монахиней?
– Умолкни. Не заставляй Астейн жалеть, что ее не зарезали в обители, – сказала графиня, и Урсула подавилась очередным вопросом.
За спиной Ингерн появились ее сыновья – белокурый стройный Конрад и совсем еще юный Рауд, которого до сей поры Астейн не знала. Он был еще слишком мал, чтобы принимать участие в торговых операциях Эрхарда Смелого, когда семьи встречались в Хонгарде и Норхейме. Они встали чуть поодаль и сдержанно, как положено мужчинам, улыбались, снисходительно глядя на щебечущую сестру.
– Отец будет рад увидеть тебя после стольких лет. – Конрад, молодой человек двадцати одного года, пытался сохранять взрослую серьезность, соответствующую рыцарю и наследнику замка, но губы подрагивали и складывались в предательскую улыбку.
Это были далеко не все, кто встретил бездомную скиталицу во дворе. Чуть поодаль, держась за руки, стояли две златовласые копии Урсулы, лет десяти не более, – младшие сестренки-близняшки, Адальгис и Фархильд. Графиня оказалась весьма плодовита и рожала своему мужу на редкость крепких и здоровых детей. Будто бы духи предков кружили над головами отпрысков Эрхарда и его дражайшей супруги, отгоняя бесчисленные хвори и коварных демонов, увы, слишком часто воровавших души младенцев у менее удачливых родителей.
Молчаливыми стражами за детьми возвышались две девушки. Скромные коричневые платья выдавали служанок. Одна крупная, розовощекая и пышногрудая, настоящая деревенская красавица. А вот вторая… Ее тоже можно было бы назвать красивой, только красота эта отличалась странной болезненностью. Бледная, почти прозрачная, словно призрак с серебристыми волосами, она внимательно вглядывалась в незваную гостью.
Сердце Астейн сжалось и заныло: злая насмешка черной искрой мелькнула в глазах бледной служанки. Мелькнула, и тут же угасла, будто убоялась собственной дерзости.
С дядюшкой, графом Эрхардом, Астейн увиделась уже в зале огромной жилой башни, куда проводил кузину Конрад. Несложно было догадаться, что сумрачное помещение с гербами и огромным очагом предназначено для трапез. Тетя Ингерн и Урсула поспешили дать распоряжения прислуге на счет гостьи.
Дядя остался таким, каким она его запомнила: суровый пронзительный взгляд холодных серо-стальных глаз, густые брови, высокий лоб, тяжелая нижняя челюсть. В нем было много от хищника, готового в любую минуту броситься на свою добычу.