Она посмотрела на него ясным взором, как будто не было долгих
лет безумия. Впервые с тех пор, как он ее помнил, она откинула
волосы с лица. Мама была необычайно красива. Он и не подозревал
насколько. Гордая, статная, полная решимости.
— Меня звали Элайза, — крикнула она ему, перекрывая треск
огня.
А потом прижала палец к губам, требуя тишины. Напоследок
улыбнулась Джеймсу весело и открыто, прежде чем шагнуть в огонь.
Улыбнулась так, словно знала − все будет хорошо.
* * *
Что-то холодное и одновременно мокрое коснулось лица. Джеймс
открыл глаза. Над ним нависло черное северное небо. Шел снег.
Снежинки кружились, сплетаясь в танце с золой и теряя свой
девственно-белый цвет.
Несколько домов сгорели дотла. На пепелище, где еще вспыхивали
угольки, бродили люди. Они разгребали золу, выискивая уцелевшие
вещи. В стороне высилась гора из трупов. Жители деревни и снежные
лежали вповалку, как сломанные куклы. Их тела предадут огню. В
столице закапывают мертвецов в землю, на юге делают насыпь из
камней над телами, но северу их обряды не годятся. На выкапывание
могилы в мерзлой земле уйдет несколько дней, достаточно камней для
одного захоронения не наберется и во всей провинции, зато на севере
полно дров. Спасибо лесам, что простираются на тысячи и тысячи
километров.
Люди бродили из двора во двор в поисках выживших. Они обнимались
и плакали, рассказывая друг другу о своих потерях. О тех, чьи тела
лежали в общей куче, и о тех, кого не нашли ни среди мертвых, ни
среди живых. Их судьба была самой ужасной – рабство у снежных.
Джеймс поднялся и, пошатываясь, побрел к кузнице. Его непокрытая
голова моментально привлекла внимание односельчан.
− Это он! − выкрикнули из толпы у пепелища. − Я видел, как его
пощадил снежный.
Джеймс оглянулся. Люди подкрадывались к нему со всех сторон. С
вилами и топорами наперевес они окружали его, точно дикого зверя.
Он крутился на месте, заглядывая им в глаза. Но в них не осталось
ничего человеческого, одна тупая ярость.
− Ты один из них, − его пихнули в спину, и он чудом удержал
равновесие.
«Только не упади, только не упади», − твердил он про себя
подобно заклинанию. Свалишься в снег – затопчут, забьют ногами до
смерти. Людям не на кого излить злость и боль кроме как на него. Но
до тех пор, пока он стоит на ногах, не все потеряно.