Сняв полушубок, он присел перед очагом. Над огнем в ржавом котле
варилась похлебка. Отблески пламени плясали на стенах, но в углах
притаились мрачные тени. Одна из них выползла на свет – сгорбленная
старуха с сальными закрывающими лицо волосами. Одежда висела на ней
лохмотьями и была велика на несколько размеров. Старухе можно было
дать не меньше ста лет, такой древней она выглядела, но Джеймс
знал: ей едва исполнилось тридцать семь. Его мать была совсем
девчонкой в день того злополучного набега.
− Мама, − Джеймс помог ей сесть на лавку, − я принес немного
мяса. Охота была не особо удачной, но ничего. Мне предложили заказ.
Если дело выгорит, нам хватит денег для зимовки.
− Какой заказ? − она глянула сквозь волосы, служившие ей
подобием вуали.
Джеймс замялся с ответом, и она догадалась, о чем речь.
− Ты снова пойдешь туда! Я говорила, не делать этого. Или ты не
знаешь, какие опасности таят земли снежных?
− Перестань, − попросил он. − Это бессмысленный разговор. У меня
нет выбора. Мечи из стального льда стоят дорого. Я один в округе
умею обращаться с этим материалом. Это огромное преимущество. Грех
им не воспользоваться.
Он протянул руку, коснуться плеча матери в жесте примирения, но
она грубо его оттолкнула. Скрючившись, она раскачивалась на скамье,
погруженная в свои думы. Он привык к ее периодическому и
непредсказуемому замыканию в себе. Можно кричать, бить посуду,
трясти ее, но она и не взглянет в его сторону.
Вздохнув, он наполнил глиняную миску похлебкой, чей запах
напоминал запах протухшей рыбы. На вкус она была не лучше. Джеймс
как раз заканчивал ужин, когда мать дернулась и спросила, глядя в
стену:
− Как меня зовут? Ты помнишь, как меня зовут?
Она уставилась на Джеймса. Он поежился под ее взором. Когда она
смотрела так безумно, ему становилось не по себе. Он бы и рад
ответить, но ее имя давно было под запретом, он просто не знал
его.
− Прости, мама, − пробормотал Джеймс.
− У меня было красивое имя, − уверяла она. − Оно звучало, как
музыка. Как перезвон сосулек по весне. Как я люблю весну. Жаль, я
ее больше не увижу.
− О чем ты? Весна наступит, как обычно, через шесть месяцев.
− Шесть месяцев, − повторила она как эхо. − Я не протяну так
долго.
− Опять эти твои разговоры о смерти, − за последний месяц он
выслушал подобное раз двадцать.