Моё коллекционирование в
какой-то степени зависимость. Я это понимаю. Но все же это лучше,
чем бухло, наркотики и махание членом. На этом деле я, по крайней
мере, зарабатывал очень хорошие деньги.
Заброшенный бункер под землей,
купленный на черном рынке неподалеку от станции Сокольники забит
ценностями, на которые я потратил целых пятнадцать лет своей
жизни.
И сейчас мне пустоголовая
черепушка говорит, что все это было напрасно? Какой-то херов колдун
из другого мира выдернул мою душу, пока я спал? Даже не так...
Какого черта я умер во сне? Как это вообще возможно? Я был в самом
расцвете мужских сил, занимался спортом, правильно
питался.
Так, Ден, вспоминай, что
последнее ты делал. Выпил в баре, но не до посинения. Потом
прогулялся по парку... Нет, не то. Что произошло в самом хранилище?
Сначала я по привычке осмотрел свои владения, дальше до трех утра
реставрировал картину Джованни Браголини, потом взялся за какую-то
золотую пластину, похожую на ацтекский календарь. Знакомый
коллекционер дал мне ее на оценку. Но я точно с ней не закончил.
Успел только провести кисточкой, как кусочек золота предательски
отвалился. Я тогда так расстроился, что бросил это дело и улегся
спать.
Но я не делал ничего такого,
что могло бы меня убить!
Так с какого же перепуга
здоровые люди так умирают?! И теряют всё!
— Эй... парень. Твое уныние
меня напрягает.
— Заткнись, череп. У меня
появился отличный повод немного подепрессировать. Не
мешай.
— О какой коллекции ты там
бубнил?
Отрываю голову от ладоней,
встаю. Еле сдерживаюсь, чтобы не воспользоваться предложением
выдавить из головы старика что-то «серое», а сам череп попинать
часок об стену. Эти два засранца лишили меня смысла жизни!
Оккультных предметов искусства на миллионы долларов, которые теперь
просто сгниют, когда откажут системы вентиляции и питания! Меня это
бесит! Бесит даже больше, чем то, что я сдох во сне! Так бы не знал
забот и покоился в «великом ничто», а тут взяли и вернули с
чувством полного жизненного фиаско!
Не знаю почему мне кажется,
что череп замечает мою злость и слегка сводит челюсть, будто
улыбаясь. Хотя это невозможно для куска кости:
— Ну не хочешь, не
говори.
Не отвечаю. Поворачиваюсь к
черепу спиной, чтобы ненароком не сорваться на говорящие останки
того, кто может оказаться местным божком, запертым за прегрешения в
прошлом. Сколько он там лет прожил? Семь тысяч? Разве психика
выдержит столько, если ты не доисторический троглодит, где
единственный смысл существования — это жрать и срать? Нет, с
черепом-шутником нужно быть очень аккуратным. Старик был тупицей,
раз позволял себе пинать его. В результате поплатился за это
жизнью. Не прямо, но косвенно.