Наблюдаю как побледневший
Клоуш сжимает кулаки:
— Вы... вы, господа, думаете,
что всё знаете, да, стал-быть? — опускает голову. — Думаете, знаете
как вести дела в захолустной дыре... стал-быть?.. Знаете, что такое
рисковать жизнью ради бочки с элем? Знаете, каково выслушивать
угрозы головорезов о том, как они разорвут платьишко на моей внучки
и... и...
Торн неожиданно резко подает
голос:
— Что они сделают с Лией?
Почему я об этом не знал? Ты мог бы обратиться к страже.
Хм, чего это он так
разнервничался...
Клоуш фыркает:
— К страже? К страже?! Это к
вашим, что ли, уважаемый Торн? К вечно занятым более важными
делами, чем обычные люди? Не смешите мои подштанники...
стал-быть...Пожалуйся я вам, то ее бы убили!
Костяшки Клоуша белеют.
Желваки на щеках зашевелились. Так, похоже я надавил слишком
сильно. Теперь следующий этап под название «пряник». Добродушно
улыбаюсь:
— Не кипятись, Клоуш. Я же
говорил, что тебе не враг. Наоборот. Хочу помочь.
Клоуш смотрит на меня горящими
глазами:
— Вы, ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ? А чем
вы лучше Стилета, стал-быть? Сколько раз вы щупали за задницу мою
внучку, намекая, что будет, если я не налью вам вина, чарка
которого стоит как мой дневной доход? А вы знали, что об этом
балакает вся деревня? Моя красавица теперь до седины будет ходить в
девках из-за сплетен, что вы ее опорочили!
Старый хрен... Знает на что
давить... Но теперь я понимаю его слабое место и стоит этим
воспользоваться. Надеюсь, «я» только «щупал» его внучку и не
наделал глупостей. Иначе с Клоушем дела не заладятся. Существуют
непростительные вещи.
Спрашиваю:
— Она сейчас здесь? Лия
твоя.
— Нет! — глаза Клоуша аж
загораются огнем.
Ясно. Врет. Я видел, как
какая-то девушка в фартуке юркнула на кухню, когда мы зашел. И
периодически слышу скрип полов за закрытой дверью. Она стоит и
подслушивает.
— Обещаю, что ничего ей не
сделаю. Пусть выйдет.
— Ее здесь нет.
Вздыхаю:
— Она стоит во-о-он там и
подслушивает, Клоуш.
Тень под дверью кухни
замирает.
Клоуш превращается из дряхлого
старикана в разъяренного деда, защищающего своих внучек:
— Хотите ей что-то сказать,
скажите мне, стал-быть! Я передам!
Видимо, он понимает, что
перегибает, слегка сбавляет гонор:
— Умоляю, господин Римус...
Она совсем дитя... Третий месяц ночами не спит... Работать не
может, всё из рук валится. Боится вас...