Лия стоит по колено в
воде, зажимает рот руками, плачет. Смотрит то на меня, то на
него.
Курц плюхается на спину,
я же подхожу к Лие, протягиваю руку:
— Не пе... переживай, —
тяжело дышу. — Просто мужчины немного... повздорили.
Бывает.
— Ты... Ты... нас
обоих... — Курц стоит на четвереньках, его губы трясутся. — Ты...
я...
Да, да, знаю.
Я!
Выбираюсь на берег,
помогаю Лие:
— Прикрой глазки,
хорошо? Сейчас будет неприятно.
— Го... сподин
Римус...вы...
Поднимаю руку, мило
улыбаюсь:
— И
ушки.
Отворачиваюсь от
девочки, подхожу к блюющему водой Курцу, ногой переворачиваю его на
спину, наступаю на грудь, вдавливая всем своим огромным весом. Он
хватает меня за ногу, в его глазах лопаются
капилляры.
— Слушай внимательно,
Курц. В следующий раз, когда захочешь показать мужика мне или Лие,
— склоняюсь над его посиневшей мордой, — вспомни эти слова: Римус
Галлен милосердный лишь один раз. О да, мой бородатый друг, —
протягиваю руку, щипаю его за волосатую щеку. — Ты правильно
понимаешь. Свой первый раз ты уже израсходовал. В следующий раз,
когда ты совершишь подобную ошибку, я вырву тебе руки, ноги, язык
и, возможно, что-то еще. А потом излечу культи и отпущу. Ты будешь
сидеть у кузницы, срать под себя и вертеть глазенками на тех, кто
живет по-человечески.
Чувствую то самое
ощущение. Холодное, скользкое, мерзкое. Курц перестаёт дышать и
моргать, а Лия за моей спиной совсем затихает — даже носом не
хлюпает. Вот сказал же не подглядывать. Что за
женщина...
«У вас черная душа,
мастер» — всплывает в воспоминаниях.
— Моргни один раз, если
ты хорошо меня понял. Но не ошибись. Если моргнёшь неправильно...
Ну-у-у...
Переношу еще больше веса
на ногу, чуть ли не хрустом вдавливая Курца в
землю.
И вот он наконец-то...
моргает. Один раз. Медленно, аккуратно. Как часовщик над
швейцарскими часами, вкладывающий платиновую шестеренку.
.
— Умница, — хлопаю
верзилу по щеке. — А теперь пошел вон.
Убираю ногу. Курц молча
вскакивает и, как ошпаренный, улепетывает, спотыкаясь и на ходу
выблевывая воду. Провожаю его взглядом... Э-э-э, он что, оббосался?
Да ну? А с виду такой грозный. Не так уж я на него и надавил...
Странно...
— Г... госп... один...
Риму... ус...
Лия еле-еле выговаривает
слова. Вот, блин. Я же предупреждал, что будет неприятно. Я всегда
так запугиваю людей. Чем пафоснее и хладнокровнее, тем лучше. По
долгу, так сказать, профессии, я многое перепробовал. Философские
предупреждения, яростные угрозы, побои, шантаж... Но методом тыка
понял, что вот так — действенней всего.