— Какая же? — искренне удивился я, даже забыв поздороваться.
— Отвези меня к заброшенной церкви, — выдохнул он, вытирая шею грязным носовым платком.
— Помолиться на ночь решили? Что-то нехорошее завтра грядёт? Переаттестация? Без божьей помощи никак?
— Ты зубы-то не скаль. Там парнишку пропавшего давеча видели. Надо срочно туда ехать, а моя машина сдохла. Её бы стоило пристрелить, чтобы не мучилась, да новую что-то из центра не дают, — проговорил он, просительно заглядывая мне в глаза.
— А вы мне потом разрешите пьяным за рулём ездить? Или хотя бы травку на подоконнике растить?
— Завязывай со своими шуточками, — нахмурился Козлов, а потом добавил, повысив голос: — Отвезёшь или нет?!
— Ну как нашей доблестной полиции не помочь, — тяжело выдохнул я. — Она же нас бережёт.
— Вот-вот, — проронил сержант, назидательно устремив в небо палец. — Подожди секундочку.
Он быстро сбегал в свой «бобик», после чего сел в мою машину и показал флешку.
— Вставляйте, — разрешил я, пожав плечами. — Блатняк?
— Вот из-за таких шуток вас столичных и не любят, — пробурчал Козлов, а затем вставил флешку в разъём и из динамиков полились старые советские шлягеры и что-то подобное из нового времени.
— Куда ехать-то? Я же не знаю, где тут у вас заброшенные церкви.
— Разворачивайся. В лесу она, за городом. Километров тридцать до неё.
— Ого, — присвистнул я, уже пожалев, что согласился.
— Езжай-езжай. Благое дело делаем, — подбодрил полицейский, проведя рукой по блестящей лысине. — И фары включи. Темно уже.
Я нарочито тяжело выдохнул и развернул машину, после чего поехал прочь из города, не забыв включить фары. Две струи жёлтого света принялись освещать кочковатую асфальтированную дорогу, изобилующую ямами.
Пока ехали сумерки сгустились до состояния темноты, а потом мы забрались в бескрайний лес. Тут и вовсе наступил почти непроглядный мрак. Даже фары с трудом разгоняли его. Зато воздух наполнился запахами деревьев и перегноя. Где-то насмешливо заухал филин, а насекомые ринулись на свет фар.
Я сбросил скорость и повёл автомобиль по узкой дороге, над которой нависали переплетённые ветви. Небо вообще не было видно. Мы двигались, словно в тоннеле, где под колёсами трещали веточки, а из динамиков лилась песня о дубах-колдунах.
— Далеко ещё? — почему-то прошептал я, хмуря брови.