— И каковы параметры?
— Чтобы стать воплощением Богини надо принадлежать к
аристократии Иллари, потому что она ведет свой род от изначальной
Богини. Внешность тоже играет роль. Богиня должна быть прекрасна,
чтобы глядя на нее, люди наслаждались.
Рейн фыркнул. Да уж в наслаждении илларцы знают толк. Даже не
дают своей Богине одеваться, чтобы ничто не помешало любоваться ее
прелестями.
— Ну, и, конечно, — сказала Верда, — Богиня должна быть
девственна. Это важное условие.
— А если не будет?
— Значит, не станет Богиней. За этим строго следят.
Казалось бы, вот он выход. Переспи с кем-нибудь и не быть тебе
Богиней. Почему Эль в свое время этого не сделала? Ведь быть
Богиней ей в тягость. Это даже Рейн понял. Но что-то ее остановило.
Или она не нашла подходящей кандидатуры, или испугалась
наказания.
— А что происходит с бывшими Богинями? — уточнил Рейн.
— Бывших не бывает. В двадцать пять лет воплощение Богини
уступает место своей сменщице.
— Каким образом?
— Она отправляется в нежизнь, чтобы потом возродиться.
— То есть ее убивают?
— Приносят в жертву. Это очень красивый обряд. Тебе
понравится.
Рейн сильно сомневался, что нечто подобное может ему
понравиться. Ему в принципе противно убийство, а убийство молодых
девушек тем более. У иных в двадцать пять жизнь только начинается,
а здесь ее обрывают. Он и сам был немногим старше – всего двадцать
семь лет, и считал, что лучшие годы еще впереди.
По его подсчетам жить Эль осталось семь лет. Да и то, как жить,
существовать бессловесной статуей.
— Хватит о Богине, — Верда потянулась к нему. — Давай о нас.
Верда потянулась к ремню его брюк. Терять время она явно не
привыкла. Рейн опомниться не успел, а она уже прижалась к нему всем
телом, мурлыча как сытая кошка. Возник соблазн согласиться.
Соскучился он по женскому телу. Здесь в коморке, куда Верда его
завела, их никто не потревожит. Но что-то мешало прикоснуться к
девушке. Ни ее мягкие губы, ни умелые руки не тронули Рейна.
Злясь на себя самого, он сделал вид, что ему срочно нужно
вернуться к госпоже. Она куда-то собиралась, а ему велено везде ее
сопровождать.
Но Верда не сдавалась: оплела его шею руками и лезла с
поцелуями. Пришлось буквально отдирать ее от себя. Грубо, но
действенно. А потом бежать со всех ног прочь из каморки, пока она
снова к нему не приклеилась.