– Сейчас само пройдет. Налью еще вискаря… У тебя точно нет таблеток?
– Нет, Тимур, нет. Но я знаю одну технику…
– Иглоукалывание и поза лотоса? – я не сдержал скепсиса. Тут же пожалел об этом: она искренне хотела помочь, но от боли я всегда становился невыносим. Даже самым близким людям досталось от меня, потому что после катастрофы я превратился в настоящее чудовище. Потому и уехал подальше, чтобы никого больше не обидеть и чтобы никто не попался под горячую руку. Видимо, Колина идея насчет моей встречи с Русланом была все же плохой. Я еще не был к этому готов.
– Давай я посмотрю, – мягко отозвалась она и зажгла свечу.
На ее лице плясали отблески пламени, и в этом тусклом освещение она была похожа на какое-то неземное существо. Лесную нимфу или русалку, я плохо разбираюсь в мифологии. Ее глаза были влажными и совершенно черными, я даже не мог различить зрачки. Мягкие локоны обрамляли лицо, на шее билась тоненькая жилка.
Я смотрел на Марину, забыв про ногу и вообще про все на свете. Не стал даже сопротивляться, когда она откинула одеяло, чтобы осмотреть мою ногу. Осознав, что происходит, я напрягся и замер. Вот сейчас она увидит уродливые шрамы, впадину от удаленной мышцы, похожую на Большой Каньон. И на ее лице появится то, что я больше всего ненавижу: жалость.
Я уже готов был к ее сострадательному пассажу, готов был ответить что-нибудь резкое, взять свое одеяло и вернуться в гостиную, послав Марину ко всем чертям. Однако лицо ее ни капли не изменилось. Она смотрела на меня безо всякой жалости, никаких соболезнований. Просто сосредоточенно изучала ногу, как настоящий профессионал.
– Ты почти не нагружал мышцы, – вынесла она вердикт. – Это не дистрофия, конечно, но обычно именно так реагируют на первые нагрузки люди, которые долгое время находились на постельном режиме. Я этого не знала, иначе бы ни за что не позволила тебе толкать машину… И все остальное. Надо начинать с малого.
– И что теперь делать?
– Я попробую легкий массаж, – она провела рукой по моему бедру. – Твоя задача – закрыть глаза и расслабиться.
Легко сказать! Если я расслаблюсь, пока она вот так интимно ласкает меня в постели, то все это очень плохо закончится.
– Ляг на спину. И постарайся ни о чем не думать.
Я подчинился, но лишь наполовину. Не думать не получалось: я не знал, что может случиться в следующую секунду. Вдруг она возьмет и резко надавит на больное место так, что у меня искры из глаз посыплются? Это все равно, что сказать пациенту стоматолога, чтобы он расслабился! Где уж тут расслабиться, когда у врача в руках сверло?