— Иди выпей! — Вор повернулся к столу; сковырнул пробку, налил густо-коричневое зелье в тонкую прозрачную чашку.
— Вот… прекрасная еда. — Я подал пакет с пирожками.
— Оставь парочку на закуску, — распорядился Вор. — Остальное — голодным и детям. — Правильно? — обратился он ко мне. — Знаю — одобряешь. Ты ведь не от мира сего.
— Я пойду. — Неожиданно для себя я принял решение. — Не провожайте, сам дорогу найду.
— «Не провожайте»? — хохотнул Вор. — Да кому ты нужен! Топай, если хочешь. Но помни: мы еще встретимся. Воры без дураков жить не могут.
Я шмыгнул за дверь, хлопнул калиткой и через минуту был так далеко, что ни один преследователь не догонит. Заспешил в обратном направлении, не понимая — теперь-то куда меня несет?
Ветер, по-моему, озверел еще больше. Хорошо хоть теперь толкал в спину, помогая двигаться ногам… Я старался вспомнить комнату, в которой только что побывал, но память даже гвоздя в стене не зацепила…
Опять очутился возле журнального киоска; мучительно пытаюсь ответить на вопрос: для чего я здесь? Что со мной происходит?
За спиной прозвучал низкий мужской голос:
— Здравствуйте.
Я резко обернулся, задел плечом незнакомца.
— Извините.
— Ничего, — добродушно отозвался незнакомец. — Идемте, вас давно ждут.
Он вобрал голову в воротник по самые края шляпы и зашагал по улице.
С тупым безразличием я последовал за этим человеком, мне и в голову не пришло поинтересоваться: а кто он, собственно, такой? Не очередной ли вор? Почему я должен идти за ним и кто меня давно ожидает?… Мелькнула догадка, что все происходящее — следствие чего-то очень важного, и было это важное совсем недавно…
Я попытался вспомнить лицо идущего впереди незнакомца и не смог. В воображении расплывалось серое пятно — ни одной черточки, ни одной характерной приметы… Кажется, он в черных очках… Но так ли на самом деле? В памяти сплошные провалы…
Незнакомец обернулся, внимательно взглянул на меня. Он словно прочитал мои мысли и усмехнулся. Но я опять ничего не запомнил, даже, кажется, этому обстоятельству не удивился. Видно, так и должно быть, подумал я, уже не стараясь найти причину столь странной своей забывчивости.
На перекрестке, где вихрь неистово швырял во все стороны мусор, мы свернули на тесную улочку и вскоре вышли к старому парку, который размашисто мел небо высоченными метлами полуобнаженных деревьев, и сквозь шум листвы доносился резкий треск — где-то в глубине ломались хрупкие ветви. Улица теперь шла с одной стороны, а парк, огороженный чугунной решеткой, как бы посторонился, уступая узкое пространство мостовой, выложенной булыжником. Время от времени налетала дождевая пыль, и камни лихорадочно блестели, выискивая в небесной мути голубые прорехи.