Чингисхан был неграмотен, но умел подбирать образные, точные сравнения.
В их поисках он обратился к самым дорогим для сердца любого монгола понятиям.
Он написал хорезмшаху, что дорожит отношениями с ним так же, как если бы тот был его любимым старшим сыном. Такой оборот в устах Чингисхана, исходившего из монгольских традиций, был не только высшей степенью доверительности, но содержал еще глубокий личный оттенок.
Ибо не было в этот период для великого кагана более важной цели, чем та, чтобы его любовь к старшему сыну стала примером для всех подданных.
Вообще-то общее число мужских потомков Чингисхана достигало примерно ста человек – это пятеро сыновей, порядка сорока взрослых внуков, а еще много дюжин подрастающих правнуков.
Но только первые четыре сына Чингисхана от его старшей жены Борте из племени кунграт стали родоначальниками “золотого рода”, оставив заметный след в истории.
Все эти четыре сына – Джучи, Чагатай, Угедей и Тулуй – были умны, отважны, находчивы, решительны и талантливы. Каждый из них пользовался авторитетом и в армии, и среди простых монголов.
Но беда в том, что не было между старшими сыновьями великого кагана ощущения единой Семьи.
В дни молодости Темучина - Чингисхана воины враждебного племени меркитов совершили внезапный налет на его стойбище и увели в плен его молодую жену Борте, которая в ту пору будто бы была беременной. Позднее, когда ее отбили, Борте родила мальчика, которого Темучин признал перед всеми своим сыном и назвал Джучи.
Время шло, однако нездоровые слухи среди монголов о происхождении Джучи не только не прекращались, но даже усиливались.
Досаднее всего, что в нагнетании этих порочащих пересудов участвовали его родные братья, особенно Чагатай.
Это приводило к частым ссорам и размолвкам, принимавшим порой весьма острую форму.
Безобразные сценки разыгрывались даже в присутствии самого Чингисхана.
Как-то раз, на важном совещании, когда каган предоставил первое слово, как положено, старшему сыну Джучи, Чагатай, не удержавшись, вскочил с места и закричал: “Почему мы должны повиноваться этому наследнику меркитского плена!” (Другие источники утверждают, что он выразился гораздо резче, назвав старшего брата “меркитским выродком”.)
Можно только догадываться, какие выражения употреблял Чагатай, славившийся своей грубостью, в кругу своих приближенных. Он словно не понимал, что этими подозрениями оскорбляет еще и собственную мать.