В скором времени подданные переиначили имя правителя на “Мархан-шах”, что означало “змеиный царь”, имея в виду исходящую от него опасность.
Но все это были еще цветочки.
С некоторых пор Мираншах начал поколачивать свою жену Севин-бей, происходившую из Дома Чингисхана.
Севин-бей, она же Хан-заде (“ханская дочь”), была внучкой хана Золотой Орды Узбека и славилась не только своей знатностью, но и красотой, а также добродетельностью.
Из всех своих снох Тимур, как правило, первой привечал именно ее.
Собственно говоря, сначала она была женой Джахангира – первенца Тимура, и этим замужеством спасла от разорения город Ургенч, пытавшийся отложиться от великого эмира.
Любимец Тимура Джахангир погиб молодым, и его вдова, исполняя бытовавший тюрко-монгольский закон повторного замужества, стала женой брата усопшего.
Ни для кого не было секретом, что Мираншах всегда ревновал свою красавицу-жену. Но после падения с лошади эта ревность приобрела маниакальный характер.
В конце концов, Севин-бей не выдержала издевательств и осенью 1399 года убежала из Тебриза в Самарканд, проделав весь этот неблизкий путь верхом в сопровождении небольшого отряда телохранителей.
Она рассказала Тимуру, что Мираншах пьянствует, играет в кости, предается разврату, бросается на людей с кулаками, безудержно проматывает казну, совершенно забросил государственные дела, а главное, беспричинно поднимает на нее руку, веря клевете недобрых людей из своего окружения.
В доказательство она стыдливо продемонстрировала великому эмиру свою нижнюю рубаху, покрытую пятнами крови.
Тимур, потрясенный нежданными новостями, быстро собрал карательную экспедицию и сам же возглавил ее.
Мираншах вышел ему навстречу пешим, с низко опущенной головой и веревкой на шее.
Тимур провел тщательное расследование, благо, недостатка в шпионах, особенно из числа дервишей, у него не было.
Всё, о чем говорила “ханская дочь”, оказалось правдой. Одни чиновники из окружения Мираншаха, пользуясь его безумием, расхищали казну, другие бездействовали, вместо того, чтобы слать донесения в Самарканд. Они промотали даже тот неприкосновенный запас, который Тимур держал в казнохранилище каждого удела на случай войны, стихийного бедствия либо другой непредвиденной ситуации.
В Тебризе у Мираншаха появилось еще одно прозвище – “Миан-шах”, что можно перевести как “царь-полудурок”.