Подойдя к тройной клавиатуре, я
пододвинул стульчик, подстроив высоту под себя, чтобы удобно было
нажимать педали. Прошелся аккуратно пальцами по костяшкам из
слоновой кости. Протяжный гул органа разнесся по церкви, спугнув
рабочих и мастеров, которые стояли на строительных лесах
вверху.
— Хм, — я немного задумался, затем
вернул руки на клавиши, заиграл Ave Maria для органного исполнения
в обработке знаменитого французского композитора XIX века Сезара
Франка, а затем запел строки этой древней молитвы. Голос,
усиливаемый симбионтом, становился с каждой минутой все чище и
сильнее, и вскоре вокруг меня была только музыка и льющиеся звуки
молитвы, посвященной Деве Марии. Магия огромного инструмента,
специально созданного для этого помещения, была такова, что я на
время исполнения даже ненадолго отключился от действительности,
полностью погрузившись в музыку. Так что неожиданным для меня
стало, когда пальцы тронули последние клавиши, а голос затих.
Отзвуки музыки проиграло эхо в центральном куполе собора, и я
открыл глаза.
— В общем-то неплохо, — я повернулся
на стульчике, и мой рот невольно приоткрылся.
На полу собора стояли на коленях
аббат, граф, дядя, три пары венчающихся и абсолютно все рабочие и
скульпторы, которые, оказывается, успели спуститься вниз за время
молитвы. Все до единого вытирали слезы, льющиеся из глаз, а Анри
так и вообще, опустив голову, истово молился.
— Ваше святейшество, — у аббата
первого из всех прорезался голос, — у меня просто нет слов, чтобы
выразить свои чувства!
— Да? — я вспомнил свою игру. — А мне
показалось, не совсем идеально.
— Ваше святейшество! — тут уже
вскрикнули все до единого. — Вы слишком строги к себе!
— Ладно, в любом случае к инструменту
у меня нет претензий, — я повернулся к дяде, — оплатите работу и
добавьте от меня премию мастерам в размере тысячи золотых.
Родственник, не став спорить, лишь
молча кивнул, украдкой вытерев глаза.
— Теперь вы поняли, почему я вас
позвал, аббат Кантони?
— Да, ваше святошество, — низко
склонился он, — я сегодня же начну подбор мальчиков до одиннадцати
лет в хор Собора, как вы и просили меня вчера вечером.
— И девочек! — добавил я, чем его
сильно изумил.
— Девочек? Их-то зачем?
— Будут разные партии, для разных
голосов, — я пожал плечами, — в общем, главное требование — это
голос. Вернусь, прослушаю всех сам, если найду того, кого взяли на
теплое место по знакомству или происхождению…