— Ваше святейшество! — оскорбился он.
— Как вы могли обо мне такое подумать!
— А я вас пока мало знаю, — хмыкнул
я, — хотя да, работу вы свою знаете, этого не отнять. Надеюсь,
продолжите в том же духе.
— Я хотел поговорить с вами позже,
ваше святейшество, — внезапно смутился он, — но раз зашел разговор,
можно ли как-то продлить мой контракт?
— Кто-то из нас двоих говорил, что и
года не проработает на этой должности, — напомнил я ему.
Он лишь перекрестился и смиренно
заметил:
— Мы все люди, ваше святейшество, а
значит, можем ошибаться.
— Хорошо, еще на три года получите
продление, содержание поставьте аббату, как у синьора Шешета.
Дядя молча записал в свой блокнот мое
поручение.
— На этом все, меня ждут в другом
месте, — я поднялся с места и направился к выходу, встретившись там
с одним из архитекторов. Которому напомнил, что собор должен быть
закончен к весне следующего года. Он заверил, что они идут даже с
опережением графика. Поблагодарив его и попросив передать привет, а
также парочку подарков в виде кошельков с золотом остальным
архитекторам, я отправился в следующее место, которое было у меня в
плане обязательного посещения перед отплытием.
***
— Синьор Витале! — отбрасывая руку
служанки, ко мне с радостным криком бросилась Елена, сама принимая
у меня роскошный берет с пером птицы кецаль и плащ, только потом
отдавая их слугам. — Как я рада вас видеть!
— Привет, дитя, — я чмокнул ее в
подставленный лоб, и она, радостно улыбаясь, подхватила меня под
руку и повела в гостевой зал.
— Как дела у вас? — поинтересовался
я, сделав акцент на слове «вас».
Улыбка мгновенно покинула ее лицо, и
она покосилась на толпу охраны.
— Синьор Виго, — обратился я к
офицеру, возглавлявшему сегодня сменный караул, — расставьте ребят
вокруг, вряд ли внутри дома мне угрожает опасность.
— Слушаюсь, синьор Витале, —
склонился он, поворачиваясь и раздавая команды. Через пять минут мы
остались одни, поскольку Елена даже служанок выгнала из
комнаты.
— Судя по всему, плохо, — понял я по
тем мерам, которые она предприняла.
Девушка уронила лицо в ладони и
заплакала.
— Я не могу так больше, синьор
Витале. Я делаю все, вообще все, что может делать любящая жена для
мужа. Но Карло стал холоден, постоянно пропадает вне дома, а его
матушка перестала со мной разговаривать. Соседи, конечно же, все ей
поведали обо мне в первый же день. Мне никто ничего не говорит,
опасаясь вашего гнева, но я сама так больше не могу.