– Молодая… А муш твой хде? – удивилась старуха.
– Умер, – отрезала Ханна. – Заболел долгой зимой и умер.
Заболел. Заразился мирской властью. Правителем Серединного мира
стать захотел, на чёрный трон решил сесть, скотина проклятая.
Ханна скривила губы в болезненной гримасе.
– Шалеешь его? – спросила старуха.
– Нет, – отрезала женщина. – Издох – туда ему и дорога.
Она заранее хоронила Александэра. Чтобы не жалеть потом. Потому
что жалела. Ненавидела и жалела.
– А я вщё равно люблю швоего шынка, – заулыбалась старуха. И
ответила на удивлённый взгляд Ханны. – Это он меня шюда пошелил.
Я-то деревеншкая. Шынок ушёл в город, дошлушился до места. А дом
мой шгорел, и я припёрлашь к нему за помощью, штарая перешница.
Опошорить шахотела швоего крашавца, вошомнила, что он пуштит в швой
дом гряшную нищенку-погорелку. Он меня и приштроил в тюрьму. А куда
бы меня ещё?
– Сын? – поразилась Ханна.
– Он у меня нащальник штражи! – с гордостью произнесла старуха.
– Только ты молщи, девка. Не велел он мне говорить, щья я мать.
Штобы не позорила.
Ханна всмотрелась в морщинистое лицо старухи. Она хорошо
запомнила начальника стражи – длинная нижняя челюсть, хрящеватый
нос, и в самом деле похожий на нос старухи.
– Да неужто вот так? – поразилась она.
Наверное, бабка просто выжила из ума? А сходство – оно бывает
здесь деревнями, где все друг другу родня.
– Так вот ще… – Старуха сунула руку между грудей, достала
деревянную ладанку, а из неё – плотно свёрнутый кусочек пергамента.
Родовую запись, что раньше давали в церквях Сатаны, о том, что душа
младенца изначально запродана. – Шмотри: тут имя его, шыночка.
Накиш. Он у меня такой штатный, такой крашивый…
«Статный? Мать в тюрьму бросил! «Гостиницу» ей нашёл бесплатную!
И даже хлеба не даёт, скотина!» – Ханна оскалилась, как волчица,
всматриваясь в темноту коридора.
***
Бургомистр мэтр Сорен с постели сегодня поднялся поздно.
Ночью его мучали кошмары. Снилась центральная улица столичной
Вирны, сплошь залитая кровью. И пустой чёрный трон правителя, от
которого расходились волны пульсирующей боли так, что никто теперь
не мог к нему подойти.
Два года назад мир людей изменился в одну страшную ночь. Пали
церкви Сатаны, разбежались советы магистров. Нарочные повезли из
столицы письма о том, что магия исчезла.
Да он и сам ощутил, как перестали работать даже самые простые
заклятия. Теперь он не мог ни свечу зажечь, ни отправить с письмо с
вороном.