Ханна судорожно кивнула и приняла бокал.
– Я понимаю, – прошептала она. – Я просто должна немного
привыкнуть.
Борн погладил голову Локки и скормил ему кусочек ветчины.
Заглотив подачку, маленький дракончик спрыгнул с руки хозяина и
разлёгся между столовыми приборами, растопырив крылья. Он был не
больше ящерицы, но всё равно внушал Ханне опаску.
– Я страшен для тебя, женщина? – спросил демон, поглаживая
своего странного питомца.
Ханна отпила вина, и руки её перестали так сильно дрожать.
– Какое сладкое… – сказала она. – Ты – словно яд, демон. В малых
дозах ты лечишь меня от боли и тоски по дочери. Но когда
напоминаешь о том, кто ты – внутри всё сжимается.
– Я постараюсь поменьше тебя пугать. – Демон пригубил вино, и
глаза его стали менее яркими.
– Почему? – удивилась Ханна.
Ведь не может же демон желать ей добра?
– Нам предстоит много работы, – пояснил Борн. – Нужно
восстановить магический совет, разобраться со светской властью. Я
хочу, чтобы ты была сильна, здорова и улыбалась.
– Тебе нужна крепкая власть? – поняла Ханна.
– Стаду требуется пастух, – согласился Борн. – Иначе люди просто
перебьют друг друга, и я получу пустой мир. Тучные пастбища без
скота – нужны ли они?
– Ты же питаешься душами? – робко спросила Ханна. – А почему
пьёшь вино?
– Оно кипит в моём горле и наполняет меня парами, как и душа, –
пояснил Борн. – Согревает. Даёт силу, пусть и гораздо меньшую, чем
моя привычная пища.
Ханна вздрогнула от осознания, кто тут «пища», и Борн
рассмеялся:
– Не бойся, смертная. Я не ем так часто, как люди. Старухи мне
хватит надолго. Если, конечно, в Вирне вдруг не начнётся смута, и
мне не понадобятся все мои силы.
– Ты питаешься соразмерно затраченным усилиям? – Ханна допила
вино и даже ухитрилась не закашляться.
– Да. Вся моя пища полностью сгорает во мне, – кивнул Борн.
– А… – Ханна замерла.
Она подумала о других желаниях мужчины. Ведь не только еда
радует тело.
Борн рассмеялся.
– И это тоже, – сказал он. – По договору с Адом, я –
демон-инкуб. Я способен доставлять и получать удовольствие путями
тела.
Ханна вцепилась в пустой бокал, и в животе у неё заныло, словно
от месячных болей.
– Да не бойся же ты! – фыркнул Борн. – Я призван сюда не для
того, чтобы обольщать женщин. Делать мне больше нечего! У меня
просто подходящая форма для такого контракта, но люблю я книги и
путешествия.