Я глянул опять на казачков. Оба сидели ухмылялись. К нам подошел
Христофор Генрихович.
- Господин уполномоченный, добрый день.
- Здравствуйте, гражданин Пашкевич.
- Алексея Дмитриевича я хорошо знаю. Он приезжает к нам в гости.
А кулачный бой, так сами понимаете, молодёжь, удаль свою
показывают.
- Удаль! – Рыбин посмотрел на Пашкевича. – Он чуть человека не
убил.
- Да не убил. – Поморщился я. – Хотел бы убить, убил бы. Пульс
есть. Подумаешь, нос ему сломал. Он у него и так сломан. Так что не
убудет. Да ещё несколько зубов выбил, вот и всё.
- Я бы всё таки попросил, воздержаться Вас гражданин военный
фоторепортёр в будущем от подобного. Слишком жестоко бой проходит.
Может у вас в Америках так и дерутся, но здесь не надо. Ибо я
отвечаю за этот уезд.
- Алексей больше не будет. Я ручаюсь за него.
Я пожал плечами.
- Хорошо. Если больше никто не желает испытать себя, то не
вопрос. Я больше не буду.
- Прекрасно. В противном случае мне придётся Вас гражданин
фоторепортёр арестовать.
– Не имеете права. Я иностранный подданный.
- Имею. Можете не беспокоится.
- Алексей, я прошу, пожалуйста, не нужно спорить. – Попросил
меня Пашкевич.
- Я же сказал, без проблем.
Рыбин огляделся.
- Кто у Вас староста? – Спросил он селян.
- Я староста. – Проговорил Лемешев-старший. – Пойдёмте ко мне
домой господин уполномоченный. Не гоже здесь стоять.
Весело, он ещё и староста. Да наплевать. Теперь понятно, почему
разборка с убийством Пашкевичей так быстро была прекращена и никто
не понёс тогда же ответственности. Этот Рыбин то ещё дерьмо. Всё же
надеюсь, что его в тридцать седьмом прислонят к стенке в подвале
НКВД и намажут лоб зелёнкой, если он конечно в Гражданскую ласты не
склеит. Лемешев-старший сел к уполномоченному в бричку и они
поехали. Казаки проезжая на конях мимо меня улыбались. Один,
который был помоложе, показал мне большой палец, типа молодец!
- Алексей, почему Вы постоянно задираете Лемешевых? – Спросил
Пашкевич.
- Да не нравятся они мне, Христофор Генрихович.
- Они не обязаны Вам нравится. Вы прямо как мальчишка не
разумный!
- Виноват, Христофор Генрихович. Обещаю, задирать Лемешевых
больше не буду.
- Хорошо, Алексей. Иначе мне придётся отказать Вам в
визитах.
- Извините, Христофор Генрихович.
- У Вас губы разбиты.
- Ничего. Как говорится до свадьбы заживёт. – Посмотрел на
Анастасию. Она стояла, глядела на меня и прикрывала рот ладошкой.
Улыбнулся ей. Генрихович покачал головой сокрушённо. Я вернулся к
Петру. Надел майку, кобуру и куртку.