- Отец, позвольте мне, - почтительно спросил младший сын
Тирибаз, что был назван в честь предка, завоевавшего Согдиану в
незапамятные времена. – Ведь если я привезу с собой голову хана в
Первую Сотню, я стану лучшим в выпуске. И мои права на это
княжество уже никто не оспорит.
- Иди, сын, я верю в тебя. – ответил отец. - Если ты умрешь,
пойду я. Это наш долг, как князей.
Пятнадцатилетний парень уверено двинулся на уставшего, но все
еще крайне опасного соперника, который презрительно смотрел на
мальчишку, который шел к нему, обнажив длинную тяжелую саблю. Он не
любил палаш, это для рубки в конной лаве. А в бою один на один
лучше сабли ничего и нет.
- Ты решил умереть, мальчик? – оскалился гунн, сорвав шлем с
уродливой головы. – Или ты хочешь стать героем, чтобы твой папаша
тобой гордился? Или чтобы девки писались от одного твоего вида?
- Нет, я просто хочу тебя убить, - ответил Тирибаз на языке
степняков, становясь в позицию.
- Это непросто сделать, - захохотал Октар, который все это время
цеплял песок носком сапога. В глаза княжича полетела грязь, но он
увернулся и от ее, и от прыгнувшего гунна, который рубанул мечом
там, где только что была голова мальчишки.
- Неплохо, гунн, но я на такие финты не ловлюсь уже года три
как, - спокойно сказал Тирибаз, отбивая наскоки широкоплечего и
длиннорукого хана.
Отточенные движения парня, учившегося у лучших мастеров клинка,
не могли пробить защиту опытнейшего воина, который был гораздо
сильнее. Да он и не пытался. Он просто изматывал Октара, который до
этого рубился не один час, и ждал, когда тот совершит ошибку. А
ошибка была неизбежна, потому что гунн рассчитывал смять более
легкого и молодого противника с наскока, но не вышло. Парень
отбивал удары, экономя силы, пока хан тратил свои, обрушивая на
того град тяжелых ударов. Октар стал выдыхаться минут через десять,
его движения стали более медленны и тягучи, и именно этого ждал
Тирибаз, который подсек ему голень коротким ударом. Гунн завыл и
схватился за ногу, а Тирибаз широким молниеносным ударом снес ему
башку, вызвав восторженный вопль воинов, стоявших вокруг. Тирибаз
поднял отрубленную голову, чтобы было видно всем, не обращая
внимание на кровь, что заливала его одежду и доспех.
- Сын мой, что за позерство? - нахмурился отец, - я недоволен
тобой. И мама будет ругаться. Ты мог зарубить его пять минут назад.
Зачем ты устроил это представление?