– Мои дед и бабушка, – Альфонсо мне говорит, – жили близ Неаполя в деревне. Как и все, имели свой огород. И повадились соседские куры клевать их овощи. То помидорчики молодые склюют, то огурчики. Терпел-терпел мой дед, но однажды вечером, когда куры разорили очередную грядку гороха, рассвирепел и сказал, что немедленно пойдёт к соседям.
Понятно, чем бы дело кончилось. Неаполитанцы – народ горячий. Слово за слово: могло и поножовщиной закончиться. Бабушка знала характер своего мужа и сказала:
– Садись. Никуда ты не пойдёшь. Завтра я сама схожу и всё улажу.
Пошла она на следующий день и решила спор: с того дня соседи держали дня кур закрытыми. А как она этого добилась? Догадайся сама, даю тебе на это сутки.
Озадачил меня друг Альфонсо. В течение суток я ломала себе голову, что же такого гениального придумала его бабушка, но ничего я так и не решила. На следующий день честно сдалась и попросила досказать историю.
– Представь себе, – сжалился Альфонсо, – бабушка набрала яиц от своих кур, сложила в корзину и явилась к соседям.
– Я принесла вам яйца, которые снесли сегодня ваши куры на нашем огороде. Вот, в корзине. Мы постоянно их у себя находим. Но если вы не будете держать кур закрытыми, больше возвращать яйца не буду.
2014 г., Рим
– Нет, я не даю её для концертов. Никому, – Мануэле мне говорит. – Конечно, многие просят. Никому! Ни разу.
Мануэле – видный мастер. Просто талантливый художник в Италии, без преувеличения, в каждом доме, хоть один, да живёт. Мало кто пользуется спросом и продаётся, а у него работы оцениваются в цифры с четырьмя нулями. Евро, понятно.
Он – художник в третьем поколении. Их, детей, у родителей четверо было, но только обо нём, утверждает Мануэле, мама говорила:
– Наконец-то настоящий творец родился.
Мануэле всегда подытоживает разговор:
– И она была права.
Это в его характере – всегда на полном, глубоком серьёзе говорить о своём величии. Может так и надо? Не знаю. Знаю только, что попасть в его мастерскую может только избранный.
Отчасти ещё из-за деятельности супруги. Она – самый значимый прокурор в столице, так что даже на оперный концерт Мануэле едет под эскортом карабинеров и смотрит действо рядом с малознакомым человеком в штатском.
С одной стороны, ущемляет свободу творца, но с другой – сильно и положительно влияет на цены продаваемых картин. Так что двадцатилетний уклад своей жизни Мануэле в обозримом будущем менять не собирается и не отказывает себе ни в каком капризе. Таким было и приобретение скрипки Страдивари, которая теперь в банке хранится.