Более того, те, кто читал роман Мэри Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей» с полной уверенностью скажут, что весь фильм, снятый по этому роману, один сплошной ляп и ничего более. Ибо: Франкенштейн, описываемый Мэри Шелли – гениальный учёный, который разрывался между жаждой самоутверждения и муками совести, возникшие вследствие того, что гомункул, созданный руками Франкенштейна, оказался злобным убийцей и шантажистом. И весь сюжет от этого, развивается совершенно в другом контексте, закончившись тем, что Франкенштейн уже не может преследовать зверя, дабы убить его, положить конец разрушениям, вследствие чего умирает. А зверь, узнав, что создатель (единственный, кто мог сделать ему пару, чтобы тот перестал страдать от одиночества и творить зло) умер, принимает решение сжечь себя на костре, дабы более не мучиться.
В фильме же мы видим совершенно другого Франкенштейна – алчный, безумный, неудержимый учёный, говорящий, что создаст столько гомункулов, сколько потребует тот, кто за всё платит. Чувствуете разницу?
А вот ещё один пример, касаемо перевода произведений…
В популярном многосерийном фильме «Шерлок» есть сцена: Шерлок, после имитированной смерти, возвращается домой, к старым, любимым друзьям. После того, как он встретился с Ватсоном, познакомился с будущей женой Мэри… точнее – после того, как они все распрощались на крыльце кафетерия, Ватсон с Мэри сели в такси, Ватсон страшно ругался в адрес Шерлока, а Мэри заметила на это, сказав: «I like him.» Что в переводе на русский означает – «Я нравлюсь ему.» Но в русской версии фильма Мэри говорит совершенно другую фразу, сильно меняющую смысл, – она говорит: «А он мне нравится.» Если же перевести её слова на английский язык, то будет звучать так: «He likes me.»
Казалось бы, нет никакой разницы, но смысл совершенно меняется.
В современной литературе (да и не в современной), далеко не редко встречаются грубые ляпы, но – об этом можно отдельную книгу написать. Поэтому, я оставляю их выявление на вашу долю.
Впрочем, приведу пару хороших ляпов из литературы
Было дело, одна дама прочла мой рассказ; затем, принялась критиковать произведение, проецируя на мне литературный опыт Виктора Пелевина. Намёк был вполне прозрачен: «Чего это ты пишешь не как Пелевин?!» При этом, она даже не задумывалась, что мы абсолютно разные писатели: он в основном пишет крупную прозу, а я – короткую. Не смотря, что работы оного автора никогда меня не интересовали, я всё же залез в сеть, дабы почитать, что же там такого пишет Виктор Олегович, чего я ещё не слышал.