После горы поколотых и сложенных дров чуть-чуть ломило поясницу,
руки и плечи налились приятной усталостью. Пожалуй, было понятно,
почему Викторович уверял, что положит на лопатки в редакции любого
- даже в свои семьдесят лет. И какого черта он в армии не остался?
Был бы там каким-нибудь спецназовцем ГРУ, и резал бы сейчас
сомалийских пиратов, и готовился к штурму дворца Амина... Ну да, в
общем-то понятно, почему не остался. Не того склада наш Викторович.
Он человек размеренный, спокойный. Не то, что я. Хотя, если
вспомнить кастет в кармане...
У Пантелевны нашлась пахнущая нафталином тельняшка - ее я и
надел, умывшись перед этим в бочке с дождевой водой, которая стояла
под водостоком.
- Цыганы делали! Народ вороватый, но и рукастый тоже... Они к
Купалью сюда из Молдавии доезжают... Будет липень - отложи грошей,
и себе купишь. Ну, пойдем драничков покушаешь.
Липень - это июль.
Жареные в печи драники из белорусской бульбы, да с густой
сметанкой, золотистые, с корочкой, посыпанные мелко нарубленным
только-только взошедшим зеленым луком, который рос в ящиках на
окне, рядом с помидорной и огуречной рассадой - это было нечто! Я
разве что не урчал от удовольствия, а Пантелевна знай
подкладывала.
- Ты приходи ко мне вечерять, Германушка. Хочешь - приноси
харчи, а я тебе гатуваць буду?
- Ух, Пантелевна, предложение - самое замечательное. А
холодильник у вас есть?
- Это откудова? - удивилась она. - В леднике храню! Погреб у
меня... Ты ж сам зимой с Петровичем лед на Днепре пилил!
- А, точно... Запамятовал.
- Ну ты кушай, кушай... Может, тебе чарку налить?
Пантелевна не стала ждать ответа, достала откуда-то бутыль с
мутной жидкостью, поставила на стол. Следом за ней появились два
граненых стакана. Бабуля лихо плеснула ровно на толщину пальца -
себе и мне.
- Ну, Германушка, будзьма! - и опрокинула залпом в себя огненную
воду.
Во даёт бабка! Когда я выпил этого зелья - то разве что дым из
ноздрей не пошел. Крепости горелка была невероятной! В свое
оправдание она сказала:
- Чтоб кровь старую разогнать.
Я засобирался домой, поблагодарив замечательную старушку за ужин
и, ощущая приятную теплую тяжесть в желудке, вышел на улицу.
***
Было уже поздно - дрова и драники отняли кучу времени, потом я
еще осматривал свои новые владения - дом, сарайчик, баню и огород -
проводил инвентаризацию. И даже мощный белозоровский организм уже
рубило спать. Электричество в доме имелось - по улице шли ЛЭП, а
потому, щелкнув выключателем, я быстро сориентировался со спальным
местом: Гера обитал в большой комнате с тремя окнами, на жесткой
кровати с тюфяками. Это было прекрасно - пружинные чудовища с
продавленными человеческими задницами впадинами оставались моим
кошмаром с самого детства.