– Здесь мы в безопасности? – спросил у Огневики.
– Не знаю, но отсюда идёт туннель к нашему селению.
– И что? Разве они не могут прийти к вам в селение?
– Могут!.. наверное, но ни разу не приближались, – она вдруг встрепенулась, – что же там сейчас?..
Сар вопрошающе смотрел на неё.
– Мы можем создавать то, что ты называешь зоной, только мы собираем коло и думаем сообща…
– И для этого используете какие-то заклинания, понятные по значению только вам?
– Да, это важно было, но сейчас понятие – вече, создаёт нужный ритм ускорения. А само заклинание произносит тот, кто встаёт в круг последним, и этим заказывает ритм.
Сар всё прекрасно понимал. Понимал силу Мысли, и когда она проявляется в полную силу, и, именно, у таких вот людей – простых и непосредственных созданий, потому что чистота не создаёт узор иллюзии на стенках спиралей вируса, а только ритм. Она не проникает, а охватывает сразу место Родины – пространство рода своего, группы, общины, и это место закрывается самой чистотой и непорочностью.
– Тогда как же вас вылавливают?
– Всяко. Иногда они выжигают всё вокруг, и нам приходится выходить, чтобы добыть себе пищи. – Немного помолчала, – хорошо было в древние времена, когда кровь наша была чиста, мы не нуждались в пище, были сыты солнцем, его лучами и созерцанием красот земли родной, а сейчас то, что в нас, требует питания другого. Мы не можем избавиться от этого чужеродного вторжения.
Наше племя называлось оборотни, потому что мы были весьма развиты и могли оборачиваться птицей, например, чтобы её глазами мир смотреть. Представляешь!.. сколько всего интересного у нас было впереди, ведь мы только начинали этому учиться?
– А сейчас?
Огневика задумалась и после небольшой паузы как-то задумчиво заговорила опять:
– Сейчас только единицы. Я не пробовала специально, но знаю, что могу… или может мне только так кажется, но я летала чайкой. Один раз получилось, когда сидела на берегу океана и ждала тебя. Будто показалось мне, что ладья в море плывёт и ты в этой ладье, – она смутилась чуть, и будто оправдываться стала – это ещё давно, когда тебя не знала, только видела в мечте своей.
– И что же, нашла своего капитана?
– Тогда нет. Как только чайкой стала, ладья исчезла, как мираж в пустыне. И я вернулась, чтобы поплакать. Чайки не видят грёз, и плакать не умеют.