Мы ускорили шаг и в раскрытую дверь «скорой» увидели профиль сидящего там Соломона. Возле него суетился медбрат.
Приблизившись, мы увидели, что один глаз Соломона заплыл, а под другим красовался кровоподтек. Он стоически переносил манипуляции медперсонала и, судя по выражению лиц работников силовых структур, так же стоически переносил их вопросы. Милиционеры нервничали. Соломон вперил в меня единственный функционирующий глаз, моргнул им и показал жестом, чтобы подождала в сторонке. Пока я любовалась живописным видом художника, куда-то исчезла Наталья.
Рядом остановилась стайка женщин. Из их возбужденного щебетанья я поняла, что этот «здоровенный, с бородой» прогуливался по тротуару, когда рядом остановилась роскошная машина. Из нее вышли двое респектабельных джентльменов, и бородач, ни с того, ни с сего, начал их бить. Из автомобиля выскочили еще двое, но Соломон, зверски рыча на весь квартал, побил их тоже. Мимо ехал милицейский патруль, пострадавшие почему-то ретировались, а стражи порядка, заставшие финал сражения, кинулись за объяснениями к Соломону. Тот, как тореадор, в горячке боя пошел и на них. Милиционеры спрятались за машину, выбросили белый флаг и вызвали «скорую помощь». И вот сейчас Соломону латали раны, а патруль безуспешно пытался восстановить картину происшествия. Пострадавшие сбежали, претензий к Соломону никто не предъявлял, а сам он в ответ на все вопросы только свирепо сопел. Более того, многие граждане утверждали, что нападала другая сторона.
Милиционерам все это надоело, они зафиксировали паспортные данные художника, имена свидетелей и поехали разыскивать более благодарную жертву. «Скорая» тоже отчалила.
Подошел истерзанный Соломон. Чалма из бинтов, патриаршая борода, следы побоев и кроткий, но горящий взор делали его похожим на первого христианина, потерпевшего за веру от рук римлян. С другой стороны подплыла Наталья. Я представила их друг другу.
Конец ознакомительного фрагмента.