Равнодушным ко
всему, безжизненным взглядом обвел Антон мрачное свое жилище. Как же все это
надоело… Мрак, грязь, нищета… Эти стены, разве что от ветра защищающие, эта
кровать-развалюха, эти… Антон вдруг заметил торчащий из-под покрывала кусочек
знакомой ткани. Он нахмурился сперва, но все же не удержался, слез со своего
лежбища, и, придерживая спину, подошел к кровати – так и есть, под покрывалом лежит
Юлькино платье.
Он не хотел
думать о том, куда она рванула – к Вадиму ли, к подруге или кому-то еще – его
это не касается, и можно сколько угодно рассуждать о гордости, высоких материях
и вопросах нравственности, но когда перед тобой стоит задача выжить, когда день
начинается с мыслей о куске хлеба, невольно начинаешь смотреть на жизнь иначе.
Он не осуждал Юльку за побег, не осудил бы даже, если б узнал, что она
вернулась к своему Вадиму – молодая девчонка не должна видеть всю эту грязь, ей
здесь не место. И если, чтоб выцарапать себе кусочек нормальной жизни, она
пошла на компромисс со своей моралью – пусть идет. Не ему ее судить. Каждый
выживает как может. Но если она действительно рванула к «новой жизни», то
неужели в такой спешке, что даже не переоделась? Она была здесь – постель
примята. И паспорта нет. Она бы вполне могла переодеться… Ну или хотя бы
забрать платье с собой. Почувствовав неладное, Антон развернулся и направился к
выходу.
Первым делом
он пошел в кафе. Но ни в одном из окон здания нет даже намека на хоть какой-то
свет. И все же, дабы удостовериться, Антон подошел к дверям – закрыто. Ни души!
Сколько сейчас? Час? Два ночи? Конечно, в это время все нормальные люди давно
смотрят свои сны. Да и заведение Азамата, сколько он помнит, никогда допоздна
не работало – посетителей-то хоть под прицелом автомата заводи.
Чертыхнувшись,
он отошел от двери. Сомнений в том, что за время его отсутствия что-то
случилось, почти не осталось. Ну не могла Юлька вот так вот просто взять и
уйти, ничего ему не сказав! Да и, как там ее? Интуиция? Чутье? Что бы там ни
было, но почему-то не покидало его чувство нарастающей тревоги. Но где искать
ее теперь? Куда могла она пойти? Ночь… Глухая, жестокая. Беспросветная,
бессердечная. Такая похожая на его нынешнюю жизнь.
Антон бродил
по опустевшим улочкам в поисках своей пропажи и тихо молил, чтобы с ней ничего
не случилось.