Уэйт расслабленно пожал плечами:
– Не выращу. К умению читать должно
прилагаться умение фильтровать информацию, чтобы понимать, где
написана сто лет как устаревшая чушь, а где – что-то реально
стоящее.
Я неопределенно хмыкнула. Травник и
правда был старый, отпечатанный точно больше века назад, с ветхими,
пожелтевшими от времени страницами, которые и перелистывать-то
страшно, – а если читателя не отпугнет хрупкость книги, то всегда
оставался такой мощный плесневый запах, будто к томику изначально
прилагались образцы растений. Что-то подсказывало, что если Толстый
Шон и отыщет там пару-тройку стоящих рецептов, то у него будут
проблемы элементарно с тем, чтобы отмыть руки.
Уэйт всегда думал на два шага вперед.
Это выходило у него как-то само собой, так легко и естественно,
словно иначе поступали разве что инопланетяне да я; навык работал
безотказно и давал сбой только в одном случае: когда требовалось
сделать очередную чудо-мазь не такой редкостной дрянью!
Я зажмурилась, когда по пояснице
растекся скользкий холодок, и резиновая перчатка деловито
спустилась ниже, к крестцу. Поначалу это было даже приятно, но я
уже знала, что будет дальше.
Сперва кожу вдоль позвоночника начнет
пощипывать – легонько, почти неощутимо. Это ощущение быстро
сменится покалыванием, будто я легла на один из этих доисторических
лечебных ковриков с пластиковыми иголками... а вот потом начнется
ад – как положено, с личной сковородкой, на которой мою спину
поджаривают на медленном огне целую вечность.
– Десять минут, – безжалостно
подтвердил Уэйт, будто подслушав мои мысли, и оттеснил меня к
ванне, чтобы самому пробраться к раковине и смыть остатки мази с
перчаток. Испытывать на себе все свойства своего целебного варева
он что-то желанием не горел.
Я прижалась бедрами к восхитительно
прохладной ванне и тяжело вздохнула, жалея, что не сняла джинсы и
холодок ощущаю только через плотную ткань. На спине под мазью
медленно разгорался пожар.
А в раковине так завлекательно
зажурчала вода...
Уэйт покосился на меня и быстро отвёл
взгляд, чтобы с величайшей осторожностью стянуть перчатки. А потом
безапелляционно выставил на стиральную машинку песочные часы из
шкафчика.
Моя вечность в аду мучительно
медленно зашуршала мельчайшим песком.
– Не вздумай смывать раньше
времени.