Воспользовавшись тем, что Сашка выплеснула свою неуемную энергию
и отстала от меня, я пошла наверх, в спальню. Хотелось наконец-то
переодеться, принять душ и расслабиться.
— Яшина, — я вздрогнула. Вообще-то, о наличии у меня фамилии я
вспоминала редко, тем более обращался ко мне так только один
человек. Юлианна Сергеевна Соболева, в тесных приютских кругах
больше известная как Мымра, очень любила проводить долгие
душещипательные воспитательные беседы, что собственно и было частью
её работы, в конце концов, зам директора по воспитательной работе.
Она была той ложкой дёгтя, которая портила весь мёд.
—Ты посмотри на себя, — завелась она с пол-оборота, тыкая в меня
пальцем с длинным нарощенным ногтем, похожим на клюв какой-то
птицы. — Ты как выглядишь?! Как оборванка какая-то?! Ты же девочка!
— день определённо не задался, вздохнула я, разглядывая перст
указующий. В разводах лака на дёргающемся от возмущения пальце
угадывалась какая-то абстракция. Хотелось перехватить,
зафиксировать, и рассмотреть поподробнее, как стереоскопические
картинки из детских журналов. Их надо было смотреть как-то
по-особенному, чтобы увидеть хоть что-то, кроме рябящих в глазах
значков. С ногтем получалось так же. Над ухом Юлианна Сергеевна
продолжала разоряться про внешний вид, манеры и поведение. Монолог
был знаком от первой до последней буквы и не требовал к себе
особого внимания, главное — вовремя поддакивать и кивать. Надолго
нашего зама по воспитательной работе обычно не хватало.
Из своего отрешённого состояния я вывалилась неожиданно резко,
услышав:
—Ты должна быть благодарна графу и графине, что хотят тебя
удочерить. Кто ты сейчас? Безродная девка без каких-либо жизненных
перспектив! А статус дочери графа, пусть и приёмной, это уже
совершенно иное! Какая тебе разница - приёмная, родная…
Я вскинулась. Под моим равнодушным, холодным взглядом мымра
резко заткнулась и попятилась. В воздухе ощутимо становился
холоднее, а атмосфера — напряжение. Во мне росло что-то странное,
непередаваемое. Чувство, которому я не могла подобрать названия,
росло и росло, сжимая грудную клетку, мешая дышать, и вот-вот
грозило выплеснуться наружу, сметая всё на своём пути. Глаза
затягивало красной пеленой. Я с такой силой сжала кулаки, что ногти
впились в ладонь. Каждой своей клеточкой, каждой частичкой я
ненавидела женщину, стоящую передо мной. В голове приносились
бесчисленные упрёки, скрытые оскорбления, издёвки, бесконечные
нотации. Как же я её ненавижу. На губах медленно появилась улыбка.
Я так её ненавидела, что если бы её просто не б…