Целую неделю Бабаня лежала в больнице
и смотрела в окно на серое хмурое небо, рыдающее проливным дождём.
И птицы попрятали клювы в задницы – мокро же! Зато сегодня им
весело – лето вернулось! А только Бабане, лежащей в гробу, уже
пофиг на эту свистопляску. А копачам пофиг на Бабаню – они изрядно
вспотели и теперь с нецензурным выражением на рожах нетерпеливо
подгоняют: «Давайте, прощайтесь уже!» Вон, их главный, Геракл
засушенный, уже лопатой поигрывает.
А ну, дядя, врежь-ка вон той
бабке по загривку, она у меня уже давно на ласку
напрашивается.
Прощаться никто не торопится – не
наговорились ещё, не всех обмусолили. У-у, стервятники! Сейчас ещё
и жрать пойдут на халяву. Но сперва горячие новости! Острые
любопытные взгляды сосредоточились на моей мамочке, горестно
понурившей голову. И зашуршали ядовитые шепотки. Вот же тварюги
говнодушные! Так хочется выхватить у копача лопату и каждой твари
по тупой брехливой харе – на-ка!
Марь Васильна, моя бывшая училка,
неожиданно дёрнулась, как будто ей и правда прилетело, оглянулась и
уставилась на меня злым взглядом. И остальные тут же выкатили свои
бельма. Сейчас бы закурить, чтобы у этих куриц клювы
поотваливались, но Бабаня очень не одобряла это дело, и пусть она
уже ничего не видит, почему-то я чувствую – сейчас не надо. А я
всегда себе доверяю. Поэтому я приветственно подмигнула
любопытствующей публике и кивнула – что, мол, надо? У нас тут
похороны, а не смотрины! Все клуши, как по команде, отвернулись, но
школьная директриса оказалась самой отважной и двинулась ко мне.
Ну, давай-давай…
– Айя, ты почему опоздала? – шипит
таким строгим тоном, будто имеет право предъявлять мне
претензии.
– Машина не завелась, – смотрю на неё
с вызовом. Что-то ещё?
– Ты что, приехала на машине?
Я закатила глаза.
– Я же говорю – не завелась у меня
ещё машина. Мне так-то шестнадцать, Вы не забыли?
– Ты совсем не меняешься, Скрипка!
Хоть бы платок чёрный надела, бабушку ведь хоронишь.
– Пф-ф! А это чем-то ей поможет? – я
киваю в сторону гроба. – Пообещайте мне, что Бабаня встанет из
этого ящика – так я хоть ночной горшок на голову напялю!
– Ничего святого, – она сокрушённо
качает головой. – И выглядишь, как… прости, господи!
– Убедили, Ирин Санна, на Ваши
похороны я прибуду вовремя и вся в чёрном. Обещаю.