- Ковшова? Эта забавная девчонка, что сидела рядом со мной? Нее, я с такими не связываюсь. Девственницы – это не ко мне. Да подвинься уже… Холодно в одних трусах сидеть…
- Ты серьезно, Авдеев? Я тебя знать не знаю, а ты тут раскомандовался…
- Да ладно не знаешь? - тихо возмущается в ответ Рома, и чуть понизив голос сообщает: - Уж получше некоторых…
Его руки ложатся на мои лодыжки, и я чувствую приятное тепло, исходящее от его ладоней, даже через толстое одеяло. А еще понимаю его намек, и вспоминаю…
- Знаешь, что?
- Не пойду я к Ковшовой, - шепотом перебивает меня Рома. – Я знать ее не знаю. Она сама приперлась и уселась рядом со мной. Тряслась как осиновый лист. Я коленку ей погладил, чтобы она испугалась и оставила свои попытки меня соблазнить. А она словно одеревенела и к креслу прилипла…
- Да мне все равно!
- А я и не оправдываюсь!
Мы замолкаем одновременно, и в темноте сквозь шум дождя за окном слышно наше дыхание. Тихое, почти в унисон.
- Я кроме тебя тут никого не знаю, - продолжает настаивать Авдеев. – Я выпил и не могу сесть за руль. Такси не вариант, потому что ни за что в жизни не оставлю машину в одиночестве. У меня ее уже угоняли. Клянусь, Тонь, я только переночую, и завтра с утра слиняю. Ты даже не услышишь как.
Это какое-то наваждение. Я зачаровано слушаю болтовню зеленоглазого дьявола и осознаю, что не могу ему сопротивляться.
Вот правда, если бы ко мне в комнату завалился тот же Попов, или любой из парней общаги, разделся и попросился бы ко мне в кровать, я бы верещала, как резаная и гнала бы его тапками прочь до самой улицы.
А с Авдеевым словно в рот воды набрала.
Не помню ни про то, как унизил после секса в машине, ни про то, как купил у Туманова, ни про его девушку Вику. Вернее, хорошо помню.
Но в эту секунду меня все это не колышет.
Я точно знаю, что мне нравится присутствие этого парня. Здесь, в моей комнате. Наедине. Я знаю, что чувствую, каждую его клеточку. Его мощь, его силу. Хочу прикоснуться к гладкой коже и почувствовать то самое, приятное до мурашек, покалывание на кончиках пальцев.
Хочу именно с ним. Хочу без всяких условностей и препятствий.
Но понимаю, что нельзя. Что себя надо уважать. Ну, хоть чуть-чуть.
- Сейчас девчонки вернутся. Я не хочу, чтобы они подумали то, чего нет…, - шепчу, а у самой глаза печет от подступающих слез.