Больше не проронил ни слова, лишь продолжал смотреть на нее. Эти черные с синеватой поволокой глаза, эти иссиня-черные колодцы притягивали. Как хотелось броситься на их глубину, не думая ни о чем, раствориться в холодной воде, и будь что будет… А девушка только улыбалась. И тогда он подумал:
– Если бывает сказка, она должна быть именно такой.
Машинально сделал глоток из рюмки, в которую из графина уже налили холодной водки. Удивился неожиданно резкому привкусу, посмотрел на официанта, тот тоже выжидающе уставился на него. Человек снова отвернулся, устремив взгляд на девушку.
– Сказка! – вспомнил он. – Эта девушка, ее удивительные невинные глаза, хрупкий стан, облаченный в летний, старомодный, открытый сарафан… Такое сейчас не носят, – подумал он, и посмотрел на холодную улицу за окном, поливаемую дождем. Впрочем, какая разница, сейчас это не важно – носят, не носят. И снова эти глаза напротив, частичка моря и лета, жаркого и бесконечного.
Как хотелось просто взять ее за руку, провести по маленькому трапу и шагнуть на борт корабля. Небольшого суденышка с белыми парусами, где будут лишь они вдвоем, ветерок, развевающий ее длинные черные волосы, и море, бесконечное, синее, и эти глаза. Корабль, где будут только они вдвоем…
Он долго сидел и цедил водку. Когда небольшой кувшинчик оказался пуст, внимательный официант подошел снова: – Что-нибудь еще? Сделаете заказ?
– Водки, – повторил человек, – еще 150.
– Ждете? – переспросил официант, – может, пока немного закуски?
– Ничего не нужно! – возразил тот, потом добавил:
– Жду,… пока еще жду.
Снова уставился в холодное, запотевшее окно. Потом перевел взгляд на девушку. Она стала другой. Исчез тот легкий, воздушный сарафан, улетучился беспечный удивительный взгляд, который еще мгновение назад так волновал его. Теперь это была взрослая, зрелая женщина. Лицо было покрыто слоем косметики, а глаза, те удивительные глаза, предвестники скорого шторма или морской бури, были подведены черной тушью. Но даже не это было важно. Исчезло то мимолетное волшебство, что таилось в них. Это море и запах соленой воды, синий отблеск набежавшей волны, который готовился превратиться в черный, безумный. Этот цвет бездонного колодца исчез, и больше не хотелось броситься и раствориться, сгинуть в зияющей пустоте неизвестности. Только сизое облачко сигаретного дыма. Женщина курила и спокойно на него смотрела. На ней был теплый костюм, который, согревая, не давал замерзнуть в этой дождливой осени, и потухший взгляд красивых глаз. Спокойный, рассудительный, до боли знакомый и пустой.